Мир без конца

Та крепко спала. Дневные хлопоты доводили до изнеможения, госпиталь был переполнен. Ей снилось, что все дети Кингсбриджа заболели чумой, а она носится по госпиталю, норовя обиходить всех сразу, и вдруг понимает, что тоже заразилась. Кто-то из детей потянул ее за рукав, но она отмахнулась, вся в отчаянных раздумьях о том, как справляться с больными, когда она сама больна. В следующий миг Керис осознала, что кто-то трясет ее за плечо, приговаривая:

– Проснись, сестра, пожалуйста, тебя зовет мать-настоятельница!

Она очнулась. Рядом на коленях стояла послушница со свечой в руках.

– Как она?

– Слабеет, но еще может говорить. Она хочет тебя видеть.

Керис встала, обула сандалии. Ночь выдалась нестерпимо холодной. Накинув поверх балахона одеяло, монахиня бегом сбежала по лестнице.

Кругом лежали умирающие. Тюфяки на полу разложили вплотную, как рыбьи костяшки, чтобы тем, кто мог сидеть, был виден алтарь. На тюфяках и вокруг расположились целые семьи. Остро пахло кровью. Керис взяла из корзины у дверей чистый отрез полотна и прикрыла лицо.

Подле Сесилии на коленях стояли и пели четыре монахини. Настоятельница лежала на спине с закрытыми глазами, и Керис испугалась, что опоздала, но Сесилия словно ощутила ее появление, повернула голову и открыла глаза.

Керис присела на краешек постели, смочила тряпку в миске с розовой водой и стерла кровь с верхней губы Сесилии. Настоятельница, хватая ртом воздух, прохрипела:

– Кто-нибудь выжил?

– Только Медж.

– Та, что не хотела жить.

– Все ее дети умерли.

– Я тоже скоро умру.

– Не говорите так.

– Не забывайся. Мы, монахини, смерти не боимся. Всю свою жизнь мы стремимся воссоединиться с Христом на небесах. Когда смерть приходит, мы радуемся. – Эта длинная отповедь истощила силы Сесилии, и она судорожно закашлялась. Керис вытерла ей кровь с подбородка.

– Конечно, мать-настоятельница. А те, кто останется жить, будут плакать. – На глазах выступили слезы. Она уже потеряла Мэйр и Старушку Юлию, а теперь уходила и Сесилия.

– Не плачь. Оставь слезы другим. Ты должна быть сильной.

– Чего ради?

– Думаю, Господу угодно поставить тебя на мое место, на место настоятельницы.

«Значит, он сделал странный выбор, – подумалось Керис. – Обычно Бог благоволит тем, кто относится к нему как должно и как предписывается». Впрочем, она уже давно научилась не произносить подобного вслух.

– Если сестры изберут меня, я приложу все силы.

– Думаю, что изберут.

– По-моему, в настоятельницы метит сестра Элизабет.

– Элизабет умна, зато у тебя любящее сердце.

Керис опустила голову. Возможно, Сесилия права. Элизабет будет слишком суровой. Керис лучше всего годится в настоятельницы, пускай она сомневается в сугубой полезности жизни, проводимой за молитвами и распеванием гимнов. Она верит в школу и госпиталь. Нет, не приведи Господь, чтобы во главе обители встала Элизабет.

– И еще. – Сесилия понизила голос, и Керис пришлось наклониться. – Приор Антоний поведал мне кое-что перед смертью. Он хранил тайну до гробовой доски, как и я.

Керис не очень-то хотелось взваливать на себя такое бремя, однако не пристало отказывать человеку на смертном одре.

Сесилия прошептала:

– Предыдущий король умер не от удара.

Керис оторопела. Это случилось больше двадцати лет назад, но слухи она помнила. Убийство короля почиталось страшнейшим, двойным грехом, ибо тут сочетались убийство и измена, тягчайшие преступления. Даже думать о подобном было опасно. Ничего удивительного, что Антоний строго хранил тайну.

– Королева и ее любовник Мортимер желали избавиться от Эдуарда II, – шептала Сесилия. – Наследник престола был тогда совсем маленьким. Мортимер стал королем во всем, кроме титула. Однако его правление не продлилось долго. Эдуард III повзрослел слишком быстро.

Настоятельница вновь закашлялась.

– Мортимера казнили, когда я была подростком.

– Но даже Эдуард не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что на самом деле случилось с его отцом. Тайну ревностно хранят.

Керис поежилась. Вдовствующая королева Изабелла поживала себе в роскоши в Норфолке. Если станет известно, что ее руки запятнаны кровью супруга, Англия содрогнется. Монахиня чувствовала себя виноватой в том, что оказалась посвященной в тайну.

– Так его убили? – спросила она.

Сесилия не ответила. Керис присмотрелась к ней. Настоятельница не шевелилась, ее лицо застыло, глаза незряче смотрели вверх. Она была мертва.

60

На следующий день после кончины Сесилии Годвин пригласил сестру Элизабет отобедать с ним.

Положение выглядело угрожающим. Смерть настоятельницы нарушила соотношение сил. Приор нуждался в женской обители, поскольку сам по себе мужской монастырь был нежизнеспособен: Годвин так и не сумел наладить хозяйство. Однако большинство сестер до сих пор злились на него из-за тех украденных денег и были настроены крайне враждебно. Если их возглавит мстительная особа вроде Керис, мужскому монастырю придет конец.