Мир без конца

– Твоя задача на следующие несколько недель состоит в том, чтобы погубить Керис. Тебе следует выставить ее в глазах монахинь настоящим чудовищем, а вовсе не милой, трудолюбивой и сострадательной сестрой.

Глаза Элизабет сверкнули.

– Это возможно?

– С твоей помощью – да.

– Продолжайте.

– Она все еще настаивает на том, чтобы сестры надевали в госпитале полотняные маски?

– Да.

– И мыли руки?

– Да.

– О таком не писал ни Гален, ни кто-либо другой из великих врачей древности. В Библии подобное тоже не упоминается. Это похоже на суеверие.

Элизабет пожала плечами:

– Итальянские врачи как будто верят, что чума передается по воздуху. Ее подхватывают, посмотрев на больных, или дотронувшись до них, или подышав с ними одним воздухом. Я не понимаю как…

– С чего они так решили?

– Возможно, наблюдали за больными.

– Я слышал, как Мерфин уверял, что тамошние врачи лучшие после арабов.

Элизабет кивнула:

– Я тоже это слышала.

– Выходит, вся эта чушь с масками пришла от мусульман.

– Может быть.

– Иными словами, от язычников.

– Пожалуй.

Филемон откинулся на стуле, словно предъявил решающее доказательство.

Элизабет все еще не понимала:

– Хотите сказать, мы свалим Керис под предлогом того, что она насаждает в женской обители языческие суеверия?

– Не совсем так. – Филемон многозначительно усмехнулся. – Мы скажем, что она творит ведьмовство.

Тут Элизабет сообразила.

– Ну конечно! Я почти забыла.

– Ты же свидетельствовала против нее на суде.

– Это было так давно.

– А мне казалось, что невозможно забыть, коли твоего врага обвинили в подобном преступлении.

«Уж Филемон точно никогда бы не забыл, – подумалось Годвину. – Вызнавать и бесстыдно использовать человеческие слабости он умел, как никто». Порой приор стыдился изощренного коварства помощника, однако оно неизменно приносило пользу, и Годвин успешно отгонял терзания. Кто еще, скажите на милость, способен выдумать такой способ настроить сестер против обожаемой ими Керис?

Послушник принес яблоки и сыр, Филемон подлил вина.

Элизабет проговорила:

– Звучит убедительно. Вы уже продумали, как нам это подстроить?

– Важно подготовить почву, – ответил Филемон. – Нельзя бросать подобные обвинения открыто, пока в них не поверило большинство.

«Да, Филемон великолепен!» – восхищенно думал Годвин.

– Как вы собираетесь этого достичь? – спросила Элизабет.

– Дела красноречивее слов. Откажись от маски сама. Когда тебя спросят, пожми плечами и скажи спокойно, что, мол, слышала, будто такое принято у мусульман, а ты предпочитаешь христианские способы. Убеди своих подруг снять маски. Не слишком часто мой руки. Когда будешь видеть, что другие слушаются Керис, недовольно хмурься, но молчи.

Приор одобрительно кивал. Коварство Филемона иногда превосходило все мыслимые пределы.

– Про ересь говорить?

– Говори сколько угодно, но не упоминай имени Керис. Дескать, ты слышала, как где-то, допустим, во Франции, казнили еретика или дьяволопоклонника, развратившего целую женскую обитель.

– Я не хотела бы лгать, – чопорно произнесла Элизабет.

Филемон порой забывал, что не все настолько бессовестны, как он сам. Годвин торопливо вмешался:

– Разумеется. Филемон имеет в виду, что такими историями следует делиться, когда ты их услышишь, напоминая тем самым сестрам о вечно подстерегающей нас опасности.

– Хорошо. – Зазвонил колокол к службе девятого часа, и монахиня встала: – Я не должна пропускать службы. Не хочу, чтобы кто-нибудь заметил мое отсутствие и догадался, где я была.

– Верно, – согласился приор. – Впрочем, мы же обо всем договорились?

Элизабет кивнула:

– Никаких масок.

Видя, что ее одолевают некие сомнения, настоятель уточнил:

– Ты ведь не думаешь, сестра, что маски и вправду помогают?

– Нет… Конечно, нет. Как же они могут помогать?

– Вот именно.

– Благодарю за угощение.

Элизабет ушла. «Вроде все получилось неплохо», – размышлял Годвин, но что-то его беспокоило.

– Одна Элизабет не убедит людей, что Керис ведьма, – сказал он Филемону.

– Согласен. Ей нужно помочь.

– Прочесть проповедь?

– Разумно.

– Я скажу о чуме с соборной кафедры.

Филемон задумался.

– Не следует нападать на Керис впрямую. Она может ударить в ответ.

Приор хмыкнул. Он прав: если вспыхнет открытая схватка, горожане скорее всего поддержат Керис.

– Я не буду упоминать ее имени.

– Посеем семена сомнения, а люди сделают собственные выводы.

– Я заклеймлю ересь, дьяволопоклонничество и языческие обычаи.

Вошла Петранилла. Она сильно горбилась и опиралась сразу на две трости, но голова ее по-прежнему гордо сидела на костлявых плечах.

– Как прошло? – Именно мать подтолкнула сына начать борьбу с Керис и одобрила план Филемона.

– Элизабет согласилась, – довольно ответил Годвин. Он всегда с удовольствием сообщал матери хорошие новости.

– Хорошо. Я хочу поговорить с тобою еще кое о чем. – Петранилла обернулась к Филемону: – Ты нам больше не понадобишься.