Мировая революция. Воспоминания

В общем дело устроилось хорошо, даже лучше, чем предполагали не только наши враги, но и наши более справедливые критики. Что касается дисциплины нашей армии, то нужно принять в соображение ее долгую бездеятельность, разбросанность по Сибири от Урала до Владивостока, всеобщую нервность в России; что касается военной стороны, то я допускаю недостатки импровизированной армии и ее командования, как я уже это изложил. В качестве последней причины необходимо снова припомнить неодинаковое и неопределенное отношение Антанты, а позже и Америки к России и возникающие от этого несогласия и неуверенность; например, французская миссия рекомендовала нашему отделению план посылать во Францию войско не только через Владивосток, но также через Архангельск и Александровен на Мурмане, чем бы единство и сила войска были серьезно ослаблены.

Наше войско долго переносило безропотно материальные недостатки и морально страдало от долгой разлуки с семьей и родиной; некоторый упадок дисциплины мог ожидаться. Но, несмотря на все это и несмотря на многие разочарования, с которыми приходилось встречаться, армия не была деморализована; отдельные части пережили значительный кризис, как об этом свидетельствует самоубийство Швеца, которое, однако, своей трагичностью подействовало очистительно.

О духе нашей сибирской армии нужно судить не по одним военным действиям. Наши солдаты постоянно и всюду помимо своей военной деятельности предпринимали различнейшие хозяйственные работы. Весьма скоро были организованы при войске трудовые дружины (в августе 1918 г.); немного позднее была устроена торговая палата, а потом сберегательная касса и банк. На Урале и в других местах наши солдаты организовали промышленные работы; нельзя не сказать и о весьма прилично устроенной военной почте. Обо всем этом надо помнить, когда говорится о нашей армии в России и в Сибири. Дело не только в сиянии героического анабазиса; мы не хотим его преувеличивать, но совершенно неправильно считать его лишь минутной ракетой. В связи с этим должно быть упомянуто, что в Сибири начали записываться в нашу армию и наши немцы, из них формировались рабочие отряды.

Наконец, надо указать на состоявшееся сравнительно без всяких, недоразумений возвращение нашей армии вокруг света. Я подразумеваю здесь прежде всего тот факт, что наши солдаты своей дисциплиной, своей манерой держать себя на остановках в продолжение своего кругосветного пути распространяли среди незнакомых народов сведения о нас; об этом у меня есть весьма приятные вести, полученные от капитанов американских и других кораблей, перевозивших наше войско. И в этом проявляется дисциплина. Во-вторых, выдвигаю вперед всю технику переезда и вижу в этом снова ловкость и способность к организации. Мало людей могут себе ясно представить, насколько сложно с чисто технической точки зрения было возвращение с далекого востока почти вокруг света домой. За то, что этот возврат был осуществлен в сравнительно краткий срок (первый транспорт из Владивостока домой был завершен 9 декабря 1919 г., 17 июня 1920 г. прибыл в Прагу Генеральный штаб, а 30 ноября эвакуация была закончена), мы должны быть благодарны союзникам, которые нам дали для этого суда, и министру Бенешу за успешные переговоры с союзниками.

Мой план заключался в том, чтобы армия как можно скорее могла попасть во Францию; там ей следовало участвовать в военных действиях. Армия во Францию не попала; но главное было, что армия у нас была и что она все же действовала. Сибирский анабазис и есть как раз доказательство, что я был прав в своих усилиях создать большую армию и что они принесли нам плоды; малые, не военные, а политические отряды, каких хотели наши в России и русское правительство, затерялись бы в России и растворились бы в большевистской крепкой водке.

Говорить о том, что бы случилось, если бы наша армия переправилась во Францию, когда война клонилась уже к миру, – такие и подобные рассуждения я уже оставляю историкам и политикам. «Если бы», – вот бы я этим хорошо воспользовался в политическом отношении.

Резюмирую все, что было до сих пор сказано о формировке нашего войска в союзнических армиях, и объясню политическое и международное значение нашего заграничного войска.

В самом начале войны всюду в чешских колониях совершенно непреднамеренно явилась антиавстрийская программа – поступать в союзнические армии. В государствах, которые воевали и мобилизовали, наши колонисты, бывшие уже гражданами этих государств, прямо призывались в эти армии; те, которые не имели подданства, шли добровольцами.