Мистерии Митры

Так дело административного управления переходило из рук в руки вместе с писцами и с теми, кто ведал обрядами мистерий. Характерно, что в чисто латинском форте — в каппадокийской Цезарее, — именно раб, вероятно, туземного происхождения, казначей управляющего Августа, преподнес Митре изображение Солнца. [109] Во внутренних областях Далмации, в которых памятники персидского бога встречаются довольно разрозненно, поскольку в этой провинции с давних пор не размещались никакие легионы, тем не менее, в большинстве посвятительных надписей фигурируют имена служащих налогового ведомства, почт и таможен.[110] В пограничных провинциях должно было находиться особенно много финансовых служащих цесарей, — не только на предмет сбора пошлины за ввоз товаров, но и потому, что самой весомой статьей расходов имперской казны являлись расходы на содержание войск. Естественно, поэтому, что в митраистских текстах Дакии и Африки упоминаются управляющие, сборщики налогов, прокураторы и аналогичные им должностные наименования.[111]

Таков, следовательно, другой путь, которым иранский бог мог проникнуть в поселения, соседствующие с военными лагерями, где, как мы видели, ему поклонялись солдаты восточного происхождения. В целом, легионерыцеры и интендантская служба во всех гарнизонах поощряли ввоз общественных и частных рабов, и нужды этой вновь и вновь восполнявшейся массы, в то же время, привлекали сюда торговцев из всех краев. С другой стороны, как мы уже говорили, ветераны нередко поселялись в портах и крупных городах, где с ними встречались рабы и торговцы. Когда мы указываем, что культ Митры тем или иным образом утвердился в том или ином районе, то это сделанное в общем утверждение очевидно не может претендовать на абсолютную точность. В процессе распространения этих мистерий разнородные причины смешивались и сочетались друг с другом, и бесполезной тратой сил стала бы попытка разобрать по нитям этот спутанный клубок. Руководствуясь, как мы это слишком часто делаем, исключительно надписями с неточной датировкой, в которых рядом с именем бога значится лишь имя посвященного или жреца, мы не можем в каждом отдельном случае установить те обстоятельства, которые способствовали успеху новой религии. Попутные влияния почти полностью ускользают от нашего внимания. Имело ли сколько-нибудь долговременные последствия длительное пребывание в Италии верных почитателей Солнца[112] — сирийских войск, переведенных сюда в правление Веспасиана? А новая армия, приведенная Александром Севером в Германию, которая, по словам Лампридия[113], была «очень сильна за счет своих армян, своих осроенцев и своих парфян», — не дала ли она нового импульса к проповеди митраизма на берегах Рейна? Не случалось ли тем высокопоставленным чиновникам, которых Рим ежегодно посылал на границу на Евфрате, принять вероисповедание тех, кто находился у них под началом? И разве не могли каппадокийские жрецы, по примеру служителей Сирийской богини[114], отправляться морем на Восток в надежде поживиться за счет легковерия толпы? Еще в эпоху республики «халдейские» астрологи бродили по главным дорогам Италии [115], а во времена Ювенала прорицатели из Коммагены и Армении уже произносили свои пророчества в Риме[116]. Все эти вспомогательные средства, которыми обычно пользуются восточные религии, могли быть взяты на вооружение и культом Митры. Но самым действенным фактором его распространения являлись, безусловно, солдаты, рабы и торговцы. Помимо всех деталей, приведенных нами в подтверждение тому, данный факт можно установить уже на том основании, что памятники этого культа обнаруживаются в военных и торговых местах, в тех областях, в которые направлялся широкий поток миграции из Азии.

Достаточно ясно это показывает и отсутствие их в других районах. Отчего в Азии, Вифинии, в Галатии и Пафлагонии, — в провинциях, расположенных по соседству с теми, где эти культы отправлялись веками, мы не находим никаких следов персидских мистерий? Оттого, что эти края производили больше, чем могли потребить, а внешняя торговля здесь находилась в руках греческих судовладельцев, и оттого, что они напротив, — занимались вывозом людей, а не привлечением их со стороны, и что, по крайней мере, со времени Веспасиана ни один легион не был направлен сюда для защиты или обуздания этих народов.[117] Грецию от вторжения иноземных божеств уберегала свойственная ее народу надменность и то культовое поклонение своему славному прошлому, которое стало самой характерной чертой общественного сознания в ней под властью империи. В то же время, отсутствие здесь солдат и рабов из экзотических стран отнимало у нее всякую возможность впасть в соблазн. Наконец, митраистских памятников почти лишены центральные и западные части Галлии, испанский полуостров, юг Бретани, они редко встречаются даже во внутренних районах Далмации. Там также не размещалась постоянно никакая армия, нуждавшаяся в притоке выходцев из Азии, что могло бы, одновременно, сделать эти районы очагами распространения международной торговли.