Мю Цефея. Игры и Имена

— Ну, ну, Пройдоха, не кипятись.

— В общем, меня так и назвала. А потом всем говорила, мол, испугалась гнева богини, дура трехнутая. Я все детство бабой был, в платьях ходил, пока не сбежал. С тех пор женщин, ик, ненавижу.

— А папаша что же?

— А он ноги сделал еще до меня.

— Да, и как вы, смертные, только не учудите со своим потомством, — непонятно ответил Кривозуб, вставая. — Значит, так-таки ненавидишь?

— Да!

Этот женоненавистник оказался прямо подарком судьбы.

— В борделе на улице Фиалок, я тебе скажу, можно хлестать баб по заду прямо плетью — только плати.

— Откуда знаешь? — заинтересовался Ген.

— Да так, была там одна знакомая. Так вот, а не сходить ли нам туда, как обстряпаем дельце?

— Дык, если хапнем, то можно.

— Заметано, в храм пойдем завтра, бывай.

Однако ж на деле все вышло не так просто. Марьям оказалась крепким орешком: добрая, но не глупая, отзывчивая, но строгая к себе, она плохо поддавалась на бесхитростные потуги Пройдохи, и Джиалло пришлось вмешаться.

— Здравствуй, Мэри!

— А, это ты, Ген… послушай, я же уже сказала тебе, что между нами не может быть ничего общего — замуж за тебя я не пойду, я не «коровушка», и хватать меня за «вымя» не надо.

— Хм-м, я лишь шутил, дорогая Марьям.

Не надо было и пытаться послать этого глупца, по недоразумению прозванного пройдохой.

— Вот, послушай, сегодня ночью я написал стихи и посвящаю их тебе.

Хм, ну и тебе тоже… Джиалло припомнил дежурный стих, ссутулил плечи и простер руки к монашке:

— Передо мною ты стоишь,

Как цвет весны, как свет мечтанья.

Страшусь сердечного признанья

И лишь молю —

Не откажи мне в обожании.

Тебя я трепетно люблю.

Девушка была сильно удивлена переменой в поведении знакомого и какое-то время не знала, что и ответить.

— Да, очень красиво, но все же…

— Молю — не откажи, — перебил псевдопоэт, — давай начнем наше знакомство заново.

— Ладно, — после еще более долгой паузы ответила Мэри.

— Тогда, может быть, погуляем?

— Сейчас я занята — принесли пожертвования, и мне надо перебрать крупу.

— О, я с радостью помогу тебе и заодно расскажу одну интересную историю.

— Ладно…

Дни шли за днями, и постепенно полубог стал добиваться своего — девушка влюблялась.

Оказывая знаки внимания и знакомясь с Мархой, Джиалло с удивлением обнаруживал, что у него самого рождается интерес к ней и не только интерес. Смутные, тревожные воспоминания, раньше будто бы завешенные серой пеленой, пробуждались от долгого сна и тревожили безмятежного полубога.

— Я как будто знаю тебя давно, — однажды сказала Мира, когда они, обнявшись, прогуливались за городом. — Мне тепло и уютно в твоей компании, хотя мы знакомы всего пару недель.

— И у меня такое же чувство, — ни капли не соврал Джиалло и вдруг понял, что подобное уже было.

Он так же гулял с женщиной — лица ее не видно, — так же обнимал за плечи и говорил ей почти те же самые слова: «И у меня такое же чувство, давай никогда не расставаться».

— Давай никогда не расставаться, — повторил Джиалло, будто в тумане.

Мэри улыбнулась:

— Давай!

И близкое воспоминание ускользнуло — ответ той, другой женщины, был иным.

Странно, это было очень странно, и нужно было во всем разобраться, но помешал случай.

Полубог держал Пройдоху на коротком поводке, подкидывая мелочь и вино, но на двадцатый день тому надоело ждать, и он решил действовать сам. Поздним вечером, выпив для храбрости, он ввалился в келью к Мире.

И если раньше девушка подняла бы крик и монахи скрутили бы нахала, то сейчас она оставила его на ночь.

Джиалло был в бешенстве, он едва не убил шута, когда тот с гордостью рассказывал о своем успехе. Теперь приближаться к монашке в образе Гена полубог не мог — нужно было заставить ее страдать, — как не мог и разобраться со своей памятью.

Надев личину Ака, он решился прощупать почву.

— Здравствуй, Мира. Девочка моя, ты сегодня прямо светишься!

— Здравствуй, Ак! Я счастлива так, как, кажется, никогда не была прежде!

— Я думаю, что знаю причину, — с хитрой улыбкой проговорил нищий, — этот парень навестил тебя ночью, а?

— Ак! Ты смущаешь меня, — зарделась девушка.

— Это просто стариковское ехидство, дорогая Мэри, я очень рад за тебя!

— Спасибо тебе, Ак, что ты познакомил меня с ним, он удивительный и такой разный! В один день он может рассуждать о природе вещей и делать мне удивительные поэтические признания, а уже вечером превращается в простака, который и двух слов связать не может.

— Действительно удивительно. Скажи, ты уже молилась о нем богине?

— Да, и не раз.

Джиалло затаил дыхание.

— Да? А сколько раз? А давно?

— В первый раз, когда он появился в моей жизни, и еще сегодня утром, когда он спал.

— Уф, — выдохнул нищий, — и что, что она говорит о нем?

— Она рада за меня, хотя, кажется, он ей не по душе.

— Ну, это ничего, ведь он и не обязательно должен нравиться ей. Ты, знаешь что, ты попроси ее за него! Ведь если она присмотрится к нему получше, то наверняка полюбит, как тебя.

— О! Это замечательная мысль, спасибо, Ак!

— Не за что, девочка моя, не за что.