Мхитар Спарапет

Рано познавший разгул и тайные прелести дворцовой жизни, шах преждевременно обрюзг и состарился.

Неподалеку от шахского кресла сгрудились приближенные ханы. У казначея и надзирателя за налогоплатежами хана Мир Башира выражение лица очень кислое, а глазки сузились в щелочки. Тут же стоит Тахмаз Кули Надир хан. Этот бывший погонщик мулов вечно полон ненависти ко всем другим ханам, но внешне своей неприязни никому не показывает. Безмерно тщеславный, он считает себя первым ханом Персии.

Давно все было: афганцы вступили в Исфаган, а погонщик мулов собрал вдруг три тысячи башибузуков, отправился к бежавшему в Казвин Тахмазу, поступил к нему на службу и помог воцариться на престол. Тридцать пять лет Тахмаз Кули Надир хан ходил за мулами, убирал за ними навоз. И теперь даже ничто не помогало ему вытравить из тела запах конского пота: ни притирания и благовония, ни ежедневные омовения в бане, где по его повелению мойщики сдирали с него семь шкур…

Тут же стоял Искандер хан, длиннобородый высокий старец с гордой осанкой.

Он был знатен и почитаем: за долгую свою жизнь оказал не одну услугу шахам династии Сефевидов и потому пользовался расположением при дворе — по особому разрешению шаха Тахмаза только ему дозволялось носить при себе пистолет голландского производства.

Искандер хан презирал бывшего погонщика мулов, в жилах которого текла кровь простолюдина, еще и за то, что тот не знал ни одной касиды из корана. И сейчас старика мутило от соседства Тахмаз Кули Надир хана.

Люди уже знали, зачем они призваны, — ни одна весть не доходила до шаха, раньше чем не распространится по всему дворцу. Все молчали и ждали, пока заговорит шах Тахмаз. Но каждый имел свое суждение и ждал только случая высказать его.

Шах явно был во гневе. Он краем глаза оглядывал ханов, но разве догадаешься, о чем думают эти лисы. Сам аллах ничего бы не узнал, глядя на спокойное лицо Искандер хана, на угодливого Тахмаза Кули, на раздутого Мир Башира.

А деле вот в чем. В Тавриз прибыл гонец Давид-Бека. Привез письмо, в котором персиянам советуют принять руку помощи русского царя. «Торопись, шах, — пишет Давид-Бек, — пока стамбульская змея не обвилась вокруг твоей шеи». Стамбульская змея! Что верно, то верно! Уж она-то изольет весь свой яд в тело снедаемой недугами Персии. Мудр Давид-Бек, он принял русскую помощь, с честью принял царских посланцев. Но как быть шаху? Англичане требуют от него совсем иного.

Царь Петр привел в Каспийское море большой флот и своей мощью вызвал страх у турецкого султана. Это заставило англичан, французов и морских крыс голландцев прибегнуть к проискам против Петра. Шах Тахмаз все знает и понимает. Гяуры-европейцы вперегонки кидаются лобызать кровавые ступни султана. Они готовы продать жен своих, но не допустят, чтобы урусы получили доступ к восточным рынкам. А потому науськивают турецкого султана на русских. Послы европейцев приходят в бешенство оттого, что русские суда находятся в Реште.

Неделю назад на приеме у шаха побывал английский посол.

Этот всегда наглый, сухопарый, довольно красивый человек уже в приемной выражал бурное неудовольствие тем, что в шахской бане не нашлось испанского мыла и армянского вина, что слуга-персиянин почистил его ботинки не алжирским маслом, а козьим салом. А когда его пригласили к шаху, он даже головы не склонил перед Тахмазом и без должного почтения заговорил первым:

— Я слыхал, будто ты, шах, намерен послать человека к стопам русского царя, просить, чтобы вместе с войском своим пришел он в страну твоего отца? — Англичанин особо подчеркнул слова «твоего отца», и это неприятно кольнуло шаха. — Европа не простит тебе этого, — продолжал посол. — Пока не поздно, откажись от гибельного пути, не то потеряешь свой трон. Едва царь Петр ступит ногою в Персию, султанское двухсоттысячное войско двинется на тебя! У султана есть английские суда, французские пушки и голландское огнестрельное оружие. Вам не справиться с ним. Итак, выбирай: либо Петр и потеря трона, либо отказ от помощи русских, и владеть тебе тогда троном отцовым до конца дней своих.

Сказал и ушел, не дожидаясь ответа.

Английские суда и правда стоят в Босфоре. И тем подстрекают султана к войне с Персией. А султан к тому же обещал помочь Мир Махмуду. О аллах! Почему человеку так тесно в этом обширном мире?..

Отца Тахмаз шаха, Сефевида Султан Гусейн шаха, сверг с трона хандагарский хан Мир Махмуд. В Гульнабадском сражении он уничтожил все отцово войско, на белом коне въехал прямо в главную мечеть Исфагана и провозгласил себя шахом. При этом Мир Махмуд еще и неслыханно оскорбил Султан Гусейна: заставил три дня простоять на коленях перед входом в свой шатер и после того разрешил ему взять из всех богатств только двух жен и жить неподалеку в неказистом войлочном шатре.

Теперь Мир Махмуд надеется занять еще и северные области Персии, отнять у Тахмаз шаха Тавриз, лишить трона законного наследника династии Сефевидов.