Мне снится нож в моих руках

Первое место: Мисс Хезер Шелби.

Второе место: Мистер Джордж Симмонс.

Третье место: Мисс Кэйтлин Корнуолл.

Меня даже не было в списке. Я уставилась на эти имена и совершенно внезапно, ниоткуда, меня поразила новая истина.

Мой отец мертв, он никогда не вернется. Я не могу переписать его, не могу сделать его успешным по доверенности, превратить в того, кто будет меня любить, будет счастлив. Ничто из того, что я могу сделать, не изменит того, каким человеком он был. Он упустил свои шансы. Не оправдал того, чего от него ожидали все, и особенно он сам. И именно таким он останется навсегда – человеком с растраченным потенциалом, который умер в горьком одиночестве. Вот кем мы останемся навсегда, он и я – никогда не сблизимся, никогда не будем прощены, никогда не искупим вину. Чернила на истории обо мне и моем отце высохли. Книга захлопнулась.

Я схватилась за грудь, сердце бешено колотилось. Прийти сюда было ужасной идеей. Мне нужно убираться отсюда.

Я сунула файл Хезер обратно в ящик, но не смогла заставить себя положить туда свой, оставить им эту запись о моем провале. Я сунула рейтинг комитета в свою папку и захлопнула ящик, а затем подбежала к окну; мне хотелось оказаться под ночным небом, там, где было бы чем дышать.

Я выбросила папку в окно и полезла за ней, думая только о том, как бы мне выбраться. Но я была неуклюжа – острые зубы окна вцепились в мои руки и бедра, рвали меня, пытаясь приколоть меня к окну. Я заорала от боли, словно мою кожу прорезали раскалённым добела железом, почувствовала липкую кровь на своих руках. Собрала все силы, чтобы продолжать двигаться, опрокинулась и вывалилась из окна.

Я упала в траву, ветер сшиб меня с ног. Воздух. Я схватилась за грудь окровавленными ладонями. Дышать. Спокойно. Дышать.

Надо было уходить, пока меня никто не нашёл. Придумать куда пойти, куда-то, где безопасно. Но правда заключалась в том – в том – я хотела большего, чем безопасность. Хотела…

О, как я хотела…! Наконец, я могла признаться себе в этом, разве нет? Теперь, когда я пала ниже некуда, когда не было смысла надевать маску равнодушия, когда для защиты от меня почти ничего не осталось. Мой тайный стыд: я хотела, я хотела, я хотела.

Женщина, которая хочет – мерзкая тварь. Я понимала, что это делает меня ребячливой и уязвимой. Этот урок я вынесла из всей своей жизни. И всё же. На одно мгновение, когда я лежала на траве, все мои разрушенные, бессмысленные, подавляемые желания стали слишком велики, чтобы их сдерживать…

Я настежь распахнула двери в своё сердце. Внутрь хлынула боль. Я так многого хотела и всё это потеряла. Такова цена.

Я лежала на траве и рыдала. Холодные немигающие звёзды смотрели сверху.

Глава 37

Сейчас

Я разрешила себе вспомнить. Разрешила меня затопить теневой части – той Джессике Миллер, которая хотела так многого, особенно плохого. Это она была десять лет назад в моей комнате в общежитии, она резала фотографии и глотала таблетки. Она вломилась в отдел работы со студентами, с твёрдым намерением украсть обратно свою стипендию. Это она побежала к Купу, в отчаянии и вся в крови, только чтобы на следующий день его оттолкнуть. Это она – а значит, это я.

– Что? – Куп внимательно изучал моё лицо. – Ты не помнишь?

– Вообще-то… – Я потрясла головой, заметив за окном платформы и толпу, которая уже приближалась. – Помню. Первое преступление… Это была я.

Куп кивнул:

– Той ночью мы с тобой были против всего мира.

Я и правда ненавидела Хезер. Я так сильно ненавидела её, что попыталась отобрать её стипендию, её будущее, возможность, ради которой она так осторожно всё спланировала и в результате заслужила. Наверное, это и есть то злое, непростительное деяние, которое преследовало меня десять лет. Вот как я оказалась вся в крови и порезах: я вылезла из отдела через окно. А не зарезала Хезер семнадцать раз.

Я её не убивала. Облегчение переполнило меня так, что я почувствовала себя легче воздуха. Эта мысль почти не укладывалась у меня в голове. Я так глубоко поверила в свою виновность, что теперь реабилитация казалась неправильной.

Я посмотрела на Купа и всё, что я чувствовала, было, должно быть, написано у меня на лице, потому что его глаза смягчились.

– Ты её не убивала, Джесс. Я тебя знаю. Ты – не убийца.

Он стоял рядом – его губы, его глаза, эта тёмная копна волос, всё это так близко, что можно дотянуться. Внезапно я хотела только одного: того же самого, чего хотела десять лет назад, может быть все четырнадцать – с тех пор, как Каро показала на него на другой стороне лужайки в первый день, а он поднял голову и посмотрел на меня.

Но теперь он любил Каро. Я упустила свой шанс.