Мне снится нож в моих руках

– Я хотел спросить какого цвета платье у тебя будет на балу влюблённых, чтобы мне подобрать бабочку в цвет.

Она не улыбнулась, а вздрогнула.

– Э… розовое, думаю.

– Понял.

Он откинул волосы со лба.

– Кстати, помнишь вечеринку «Евровидения», которую я устраивал на той неделе? Все говорят, это была наша лучшая тематическая вечеринка.

Она кивнула и опустила взгляд на свои туфли.

– Прости, что я не смогла пойти.

– Напомни, где ты была. Я забыл.

Джесс встретилась с ним глазами. Её взгляд был таким невинным, таким бесхитростным, что чувство вины стало вымещать подозрения в голове Минта.

– Я была с Каро. Девичник. Только выпивка, попкорн и «Баффи». Ты же знаешь, она постоянно твердит, что надо больше времени проводить вместе.

Минт поцеловал её в лоб.

– Постоянно твердит. Это точно.

Он вскочил и отряхнул джинсы.

– Ну, увидимся в пятницу, если не раньше, да? Меня узнаешь по розовой бабочке.

Она улыбнулась, хотя глаза остались серьёзными.

– Увидимся.

– Эй, мелкая, подожди!

Минт пробился на несколько шагов вперёд сквозь обедающую снаружи около столовой толпу к небольшого роста темноволосой девушке.

Каро обернулась и размотала замотанный вокруг лица шарф.

– Минти. Что случилось? Ты что меня преследуешь?

Он обхватил её рукой, что при разнице в их росте выглядело почти комично.

– В прошлую пятницу. Девичник. Ты и Джесс. Порази меня вашим любимом эпизодом из «Баффи».

– Легко. «Т-с-с-с», четвёртый сезон. Он гениален, – Каро ткнула его локтём, – Только вот в прошлую пятницу Джесс была с тобой на вечеринке, забыл? Хорошо же вы там повеселились, если ты этого не помнишь.

Минт резко остановился, отдёрнув Каро назад.

– Ты на сто процентов уверена?

Глаза Каро округлились.

– Уж поверь, мне надо открыть учебник истории, чтобы вспомнить, когда мы устраивали девичник в последний раз. Ты не заметил, что мы с Джесс почти не пересекаемся в этом семестре? А про Хезер и не говори. Кроме того, мы досмотрели «Баффи» на первом курсе. Я не собиралась откладывать сексуальных вампиров. – Она задумалась, – Я, кстати, теперь поняла, почему родители запрещали это смотреть. Оглядываясь назад…

Пламя снова объяло Минта – быстрое, яркое, смертельное. Джессика солгала. Она сидела напротив него, смотрела ему в глаза и кормила его этим дерьмом. А это значит, Тревор прав. Она, на самом деле, предала его. А насколько Минт знал любовь Тревора к сплетням, он мог не сомневаться, что скоро об этом будут знать все.

– Я ведь всё хочу с тобой поговорить о Джесс и о том, что случилось на рождественских каникулах, – Каро осторожно подбирала слова, как будто они с трудом ей давались. – Ты, наверняка, знаешь о её семье больше меня, но всё же, она была очень…

Каро хочет обсудить семью Джессики прямо сейчас?

– Не сейчас, Каро. Потом. Мне надо идти.

Минт выдернул руку и бросился бежать, чувствуя на себя изумлённый взгляд, которым его провожала Каро, пока он не скрылся за углом.

* * *

Он стоял посередине фойе «Фи Дельты», в окружении членов братства, которые обклеивали стены красной мишурой и сердечками и с трудом сдерживался, чтобы не закричать в голос. Сначала рухнул рынок – «Минтер Груп» теряла накопления, теряла инвесторов, мать и команда в панике, отец – этот трус – куда-то пропал. Старые друзья из старшей школы писали ему соболезнования по поводу того, что его семья терпит такой феноменальный крах, и предлагали при необходимости одолжить ему денег или пустить его переночевать.

А теперь Джессика спит с профессором и ходит на ужины на глазах у этого мерзкого болтуна Тревора и бог знает кого ещё. По сути дела, это всё равно что объявить публично что Минт неудачник, не стоящий уважения жалкий дурак. Как она посмела. Ему захотелось схватить её руками за шею.

Но нервный срыв сейчас не поможет. Он должен взять себя в руки, свести счёты, ликвидировать ущерб, который она ему нанесла. Сегодня, на вечеринке влюблённых, он расправится с Джессикой, добьётся от нее признания. Может он сделает это на глазах у всех, чтобы все видели. Заставит её плакать и умолять его на коленях. Он подумал об отце, как тот умолял пустить его на ужин, стоя перед окном, когда Минт, мать и их друзья смотрели на него и качали головами. После этого люди стали смотреть ему в глаза, позволили ему быть одним из них. Он перестал быть объектом насмешек.

Он испытал охватившее его глубокое удовлетворение, представив, как будет ловить взгляды остальных на вечеринке и печально качать головой, глядя вниз на плачущую Джессику. Это будет её унижение, не его. Ему надо только сдерживаться до поры, остатки благоразумия помогут ему удержать эту маску спокойствия. Он наклонился и приклеил к стене на скотч бумажного купидона – не пошлого младенца, а седовласого ангела – карикатурную фигурку купидона с роскошными крыльями.

– Эй, Минти. Этот купидон точь-в-точь старикан, который трахает твою девушку.

Минт застыл на месте, болтовня в фойе стихла. Обернувшись, он увидел членов братства, которые смотрели на него с голодным нетерпением. Тревор стоял среди них, тщетно пытаясь сдержать ухмылочку. Минт заговорил ледяным тоном:

– Кто это сказал?