Мнимо больной. Как фармкомпании обманывают нас

Вернемся ко мне: я читаю материал со стиснутой челюстью и широко раскрытыми глазами в своем кабинете, затем закрываю вкладку и пытаюсь выкинуть ее из своей памяти. Перемотка вперед примерно через две недели – я дома в субботу днем, заканчиваю кое-какую работу. Я разогреваю остатки вчерашнего ужина – острый жареный рис из тайского ресторана неподалеку. На вкус немного странно, но я никогда раньше не разогревала остатки из этого ресторана, поэтому решила, что разогретое блюдо просто другое на вкус. Через несколько минут я заметила, что в блюде было много лука… а я специально просила, чтобы мне в рис лук не клали. Именно тогда я поняла, что это не мои остатки от двух предыдущих ужинов. Это были чьи-то остатки… по крайней мере, недельной давности.

Синдром жареного риса. Это первое, что пришло мне в голову, а за этим быстро последовала мысль: «Боже, меня сейчас вырвет, а потом, вероятно, я умру». Я тут же выплюнула полный лука кусок обратно в миску, все выбросила, а потом начала ходить по квартире, пытаясь понять, что делать. Я поискала в интернете, пытаясь снова обнаружить истории и определить свои шансы умереть от этого очень старого жареного риса, находящегося у меня в животе. Не помогло. С каждой минутой меня тошнило все сильнее и сильнее, но я не могла понять – это рис или мое быстро растущее беспокойство.

Я позвонила своей подруге, медсестре из отделения неотложной помощи, и спросила ее, не следует ли мне вызвать у себя рвоту. Она сказала, чтобы я определенно этого не делала, и заверила меня, что все будет в порядке.

Не удовлетворившись этим ответом, я спросила мужа другой подруги, который оказался гастроэнтерологом. Он тоже сказал мне не беспокоиться об этом.

«А как же насчет Bacillus cereus?! Я читала отчет о случае…». Он вежливо прервал меня, напомнив, что отчеты о случаях являются именно отчетами о случаях, потому что они редкие – достаточно редкие, чтобы их задокументировали в научном журнале. Если я почувствую себя плохо или заболею, то я могу пойти к врачу и объяснить, что произошло. А до тех пор мне следует постараться успокоиться и не думать об этом.

Как вы можете видеть, отчеты о случаях похожи на фильмы ужасов для людей, беспокоящихся о своем здоровье. В них рассказывается о леденящих душу историях, которые еще долго будут преследовать вас после прочтения, потому что кажется, что с вами может что-то случиться – даже если шансы на то, что это действительно произойдет с вами, невероятно малы или в принципе невозможны. По словам Абрамовича, склонность к переоценке риска характерна для людей с тревожностью, и это имеет смысл. Мы склонны сосредотачиваться на наихудших сценариях. И именно так происходит, когда мы читаем страшный отчет о случае – он застревает в нашей памяти, и мы переоцениваем риск, который он представляет.

Я знала все это, и все же стала жертвой спирали отчетов по делу. Почему? Потому что, когда вы видите историю снова и снова, у вас больше шансов запомнить ее и поверить в нее.

«Существует явление, называемое смещением доступности. Это наша склонность обманываться, много слыша о чем-то, что это очень распространенно», – объясняет Абрамович.

История о смерти из-за остатков еды была во всех моих лентах в январе 2019 года. Я просматриваю не так уж много сайтов о здоровье, но она все равно была везде. И вот что самое раздражающее: фактический отчет о деле был опубликован еще в 2011 году! История, похоже, всплыла на поверхность из-за видео на YouTube, драматизирующего отчет; оно появилось в январе 2019 года, в результате чего множество изданий сообщали о нем как о новости [19]. Как журналист, я вижу ситуацию так: представьте себя низкооплачиваемым онлайн-автором, которому каждую неделю приходится выполнять нелепую квоту на выпуск или трафик. Вы видите историю о парне, который умер после того, как съел пасту пятидневной давности, и вы, вероятно, хотите сорвать джекпот.

Но как журналист-медик, который страдает от беспокойства о здоровье, я расстраиваюсь, когда вижу такой материал. Решение опубликовать историю означает сообщение вашей аудитории: это то, о чем люди должны заботиться. И, кстати, можно привести довод в пользу того, что чтение этого отчета о деле восьмилетней давности – это то, о чем людям следует беспокоиться, хотя бы для того, чтобы напомнить о важности употребления безопасных пищевых продуктов. Но когда об этом сообщают таким образом, что это вызывает страх, как это было в данном случае, без объяснения того, насколько редко на самом деле отключаются ваши органы в результате этого конкретного вида пищевого отравления, сообщение становится небрежным – как с точки зрения его авторства, так и в отношении редактуры. Что еще хуже, оно может заставить некоторых людей (я поднимаю руку) еще больше волноваться.

И я подхожу к следующему виновнику, часто подпитывающему наше беспокойство о здоровье…

Кроличья нора информации и дезинформация