Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений

В конце декабря 1956 г., уже после венгерских событий, Тольятти на VIII съезде ИКП уделил довольно большое внимание проблеме Коминформа и его возможных преемников, четко обозначив свою принципиальную позицию: «Мы считаем опасной и неверной попытку расколоть коммунистическое движение на две части» (речь идет, очевидно, о создании Бюро компартий стран, строящих социализм, и объединения западных компартий – А.С.), ибо может создастся впечатление о разногласиях и трениях между этими структурами, о различном толковании тех выводов, к которым следует прийти на основе решений XX съезда КПСС. Он подчеркнул также, что ИКП была и остается «против возврата к любой форме централизованной организации», хотя всегда считала полезными встречи представителей компартий – «не с целью разработки обязательных для всех решений, а с целью прояснения позиций, сопоставления разных путей». По мнению итальянского коммунистического лидера, чья позиция в ряде моментов перекликалась с позицией лидеров СКЮ, к участию в таких встречах следовало бы приглашать и социал-демократов, склонных к союзу с коммунистами

[989].

Что касается Мао, то он мог высказать свое негативное отношение к идее «азиатского коминформа» во время посещения Пекина в начале апреля советским эмиссаром А. И. Микояном, который был направлен Н. С. Хрущевым в КНР в целях прояснения отношения лидеров КПК к XX съезду КПСС. Китаю к этому времени удалось временно урегулировать погранично-территориальные споры с Индией и, как можно предполагать, руководство КНР не было заинтересовано в том, чтобы осложнять эти отношения созданием международного объединения азиатских коммунистов, в котором, вне всякого сомнения, КПК явилась бы доминирующей силой.

Через месяц после XX съезда КПСС, 28 марта, вопрос об Информбюро коммунистических и рабочих партий был включен в повестку дня заседания Президиума ЦК КПСС[990]. На заседании рассматривались представленные М. А. Сусловым и Б. Н. Пономаревым в ЦК КПСС еще 17 марта проекты информационного сообщения о прекращении деятельности Информбюро, а также соответствующего письма ЦК КПСС Центральным Комитетам коммунистических и рабочих партий, входящих в Информбюро

[991]. Существование этих документов свидетельствует о том, что уже к середине марта с учетом результатов встреч с зарубежными коммунистами, состоявшихся в дни съезда и сразу после него, вопрос о предстоящем упразднении Коминформа был окончательно решен, хотя оставался открытым другой вопрос – о тех формах взаимодействия и сотрудничества, которые придут ему на смену. Но членов Президиума ЦК КПСС больше интересовало, в какой форме обнародовать сообщение о ликвидации Информбюро[992]

. Хрущев предложил не затягивать с публикацией сообщения о роспуске Коминформа, и этому форсированию событий можно найти объяснения.

Учитывая особую роль Коминформа в антиюгославской кампании конца 1940-х – начала 1950-х гг. и негативное отношение югославских коммунистов к Коминформу можно предполагать, что одним из главных мотивов его роспуска стало стремление КПСС сделать жест доброй воли в адрес СКЮ в условиях, когда в Москве считалась приоритетной задача налаживания межпартийных связей. В преддверие намеченной на июнь новой встречи с Тито, с которой в Кремле связывались определенные надежды на более значительный прорыв в сближении двух стран, руководство КПСС пыталось устранить существенное препятствие, стоявшее на пути поступательного развития советско-югославских отношений. Следует подчеркнуть, что в Белграде с немалым удовлетворением восприняли прозвучавший с трибуны XX съезда КПСС тезис о многообразии путей к социализму, но ждали от Москвы следующего шага – упразднения созданной во времена Сталина структуры, посредством которой разным партиям диктовалась из центра общая линия[993]. Роспуск Коминформа, считали в Белграде, явился бы пробным камнем готовности СССР следовать по пути обновления, декларированному на XX съезде.