Моби Дик

"Captain Ahab," said the reddening mate, moving further into the cabin, with a daring so strangely respectful and cautious that it almost seemed not only every way seeking to avoid the slightest outward manifestation of itself, but within also seemed more than half distrustful of itself;	- Капитан Ахав, - проговорил побагровевший помощник, сделав шаг в глубь каюты с такой странно почтительной и осторожной отвагой, которая, казалось, не только избегала малейшего внешнего проявления, но и внутренне наполовину не доверяла самой себе.
"A better man than I might well pass over in thee what he would quickly enough resent in a younger man; aye, and in a happier, Captain Ahab."	- И повыше меня человек спустил бы тебе то, чего никогда не простил бы более молодому; да и более счастливому, капитан Ахав.
"Devils!	- Дьявольщина!
Dost thou then so much as dare to critically think of me?-On deck!"	Ты что же, осмеливаешься судить меня? Наверх!
"Nay, sir, not yet; I do entreat.	- Нет, сэр, я еще не кончил.
And I do dare, sir-to be forbearing!	Я умоляю вас, сэр.
Shall we not understand each other better than hitherto, Captain Ahab?"	Да, я осмеливаюсь - будьте снисходительнее. Разве нам не надо получше понять друг друга, капитан Ахав?
Ahab seized a loaded musket from the rack (forming part of most South-Sea-men's cabin furniture), and pointing it towards Starbuck, exclaimed:	Ахав выхватил заряженный мушкет из стойки (составляющей предмет обстановки в каюте чуть ли не всякого судна в южных рейсах) и, направив его Старбеку в грудь, вскричал:
"There is one God that is Lord over the earth, and one Captain that is lord over the Pequod.-On deck!"	- Есть один бог - властитель земли, и один капитан - властитель "Пекода". Наверх!
For an instant in the flashing eyes of the mate, and his fiery cheeks, you would have almost thought that he had really received the blaze of the levelled tube.	Какое-то мгновение при виде сверкающих глаз старшего помощника и его горящих щек можно было подумать, что его и в самом деле опалило пламенем из широкого дула.
But, mastering his emotion, he half calmly rose, and as he quitted the cabin, paused for an instant and said:	Но он поборол свои чувства, выпрямился почти спокойно и, уходя из каюты, задержался на секунду у двери:
"Thou hast outraged, not insulted me, sir; but for that I ask thee not to beware of Starbuck; thou wouldst but laugh; but let Ahab beware of Ahab; beware of thyself, old man."	- Ты обидел, но не оскорбил меня, сэр; и все-таки я прошу тебя: остерегись. Не Старбека - ты бы стал только смеяться; но пусть Ахав остережется Ахава; остерегись самого себя, старик.
"He waxes brave, but nevertheless obeys; most careful bravery that!" murmured Ahab, as Starbuck disappeared.	- Он становится храбрым, и все-таки подчиняется; вот она, храбрость с оглядкой! -проговорил Ахав, когда Старбек скрылся.
"What's that he said-Ahab beware of Ahab-there's something there!"	- Что такое он сказал? Ахав остерегись Ахава - в этом что-то есть!
Then unconsciously using the musket for a staff, with an iron brow he paced to and fro in the little cabin; but presently the thick plaits of his forehead relaxed, and returning the gun to the rack, he went to the deck.	И он, нахмурив свое железное чело, стал расхаживать взад и вперед по тесной каюте, бессознательно опираясь на мушкет, словно на трость; но вот глубокие борозды у него на лбу разошлись, и, поставив на место мушкет, он вышел на палубу.