Мобильность и стабильность на российском рынке труда

Далее на основе формулы (7–3) нами были рассчитаны индексы мобильности для годовых интервалов (табл. П7-8). Для этого совмещались выборки за два последовательных года и анализировалось неравенство среди индивидов, участвовавших в обоих раундах. Рассчитанные индексы мобильности показывают, на сколько процентов неравенство по суммарным доходам за два последовательных года ниже, чем средневзвешенное из показателей неравенства за отдельные годы. Наиболее активные движения происходили на нижнем конце шкалы распределения, а в центральной и верхней части распределения различия в заработках были более устойчивыми. Например, коэффициент Джини сократился с 0,40 в 2003 г. до 0,37 для пары 2003 и 2004 гг., т. е. на 4,2 %, а коэффициент MLD за ту же пару лет сократился на 9,8 %. Наиболее интенсивная мобильность наблюдалась с 2004 по 2007 гг. и в 2009–2010 гг., т. е. в периоды быстрого роста реальных заработков. В то же время кризис (2007–2009 гг.) и медленный посткризисный рост сопровождались снижением влияния мобильности на долгосрочный уровень неравенства.

Впрочем, расчеты по выборкам, сбалансированным по подпериодам (см. табл. П7-9), не дают подтверждения этому выводу. Неравенство сократилось примерно на одну и ту же величину как за «пятилетку» бурного роста (2003–2007 гг.), так и за посткризисную «пятилетку» (2009–2013 гг.). Коэффициент Джини сократился на 8,2 и 8,3 % соответственно; коэффициент MLD – на 17,4 и 17,6 %; коэффициент SDL – в обоих периодах на 9,4 %. Аналогичная ситуация наблюдается при сравнении между собой трехлетних периодов: 20032005 гг., 2007–2009 гг. и 200-2011 гг. Сокращение по коэффициенту Джини составляло 6,0–6,1 %, по MLD – 13,3-13,8 %, по SDL – 7,1–7,5 %. В качестве «финального» теста мы рассчитали индексы Шоррокса по скользящим трех– и пятилетним панелям. Наиболее интересны расчеты с трехлетним «окном». Мы видим, что эти расчеты в большей степени совпадают с выводами по годовым интервалам. При использовании пятилетнего окна происходит сильное сокращение размера выборки, что не позволяет видеть краткосрочные колебания, в том числе связанные с кризисом. В кризис и посткризисный период все-таки имелось некоторое сокращение влияния мобильности на неравенство. Сокращение коэффициента Джини – неравенство в средней части распределения – по итогам трех лет упало с 6,3–6,4 до 5,9–6,1 %. Снижение значений MLD (характеризует неравенство в нижней части распределения) началось еще до кризиса и продолжилось в посткризисный период. Эти процессы были связаны с «подтягиванием» нижнего хвоста распределения в результате повышения минимальной заработной платы, увеличения заработных плат бюджетников и поддерживались экономическим ростом. В верхней части распределения выравнивающий эффект (SDL) мобильности усилился в кризис, но затем ослабел в посткризисный период.

7.6. Заключение

В данной главе мы проанализировали три аспекта мобильности по заработной плате: изменение индивидуальных доходов (абсолютную мобильность), перемещение по шкале распределения (относительную мобильность) и влияние мобильности на неравенство. Рассмотрение разных аспектов и разных показателей мобильности дает возможность представить сложную картину изменений в заработных платах российских работников. Изучаемый период – с 2003 г. по 2013 г. – включал как годы бурного экономического роста, так и глобальный кризис 2008–2009 гг. и посткризисный период замедления темпов роста.

Мы показываем, что разные аспекты мобильности неоднозначно сочетаются между собой. Наиболее изменчивым параметром оказывается абсолютная мобильность, которая характеризует динамику покупательной способности заработной платы. Темпы роста реальной заработной платы на всех участках шкалы распределения повторяли макроэкономические тренды. Потери, которые работники понесли в кризисные годы, были компенсированы ростом заработных плат в последующие два года. При этом с началом кризиса год от года прибавки-потери становятся все меньше. Это означает, что заработные платы растут медленнее, но становятся более предсказуемыми.

Анализ абсолютной мобильности позволяет дополнить картину российской модели рынка труда. Низко– и высокооплачиваемые работники несут принципиально разные издержки в кризис. Низкооплачиваемые работники значительно чаще сталкиваются с риском потерять работу, но значительно реже – со снижением реальной заработной платы, у большинства из них реальная заработная плата продолжала расти даже в кризисные годы, но более медленными темпами. Наоборот, среди работников, относящихся к верхней части распределения, доля тех, у кого рост реальной заработной платы сменился ее падением, в кризис увеличилась на треть. Адаптация к кризису для низкооплачиваемых работников идет через сокращение занятости и заработной платы, для высокооплачиваемых – через снижение заработной платы. При этом именно снижение заработных плат высокооплачиваемых работников обуславливает падение средней заработной платы в период кризисов.