Модэ

– Нет, – ответил человек печально. – Ты прежде был моим братом. Я теперь не Михра. Я теперь сам по себе.

– И что же делать? – Ашпокай совсем растерялся. – Где Салм?

Тут появился Салм верхом на исполинском псе. Пес был с быка ростом, шерсть его отливала серебром, а на лбу, там, где наяву были черные отметины, сверкали теперь грозно глаза. Четыре ока было у пса.

И Салм теперь стал другой: одет он был в белые одежды, на груди отливал рыбьей чешуей панцирь, а в руке сверкало копье.

– Что происходит? – бросился к нему Ашпокай. – Это что за место?

– Серая степь – царство между царствами, жизнь между жизнями, – ответил ослепительный Салм. – Я и не думал опять найти сюда дорогу… Здесь никто не знает твоего настоящего имени, поэтому ты очень силен, Ашпокай.

– Все мои желания исполняются! – Ашпокай засмеялся. – Вот смотри… Как здесь темно… Солнце, зажгись!

Но солнце не зажглось, напротив, небо сделалось еще темнее, откуда-то подул ветер, из-под земли раздался гул, будто подал голос матерый бык. Ашпокай понял, что случилось что-то страшное и ничего уже поправить нельзя.

– Это они! Перевертыши! – Соруш вскочил и принялся затаптывать синий огонек, но тот ускользал у него из-под ног.

– Его войско идет! Это Он их подослал! – сказал Салм, поднимая копье. На пальце его загорелся алым светом перстень.

Радуга померкла, Ашпокай с трудом мог различить вдали множество серых фигур, они быстро приближались, – кажется, это были всадники. Ашпокай прищурился и внезапно оказался перед ними… Да, множество всадников, иссохших, в истлевших одеждах! Скакали они верхом на тощих конях дурной породы.

– Это слуги Злого духа! – кричал Соруш. – Они за мной пришли! За мной!

Соруш стоял, сжав кулаки, теперь он стал настоящим великаном, выше Ашпокая, выше Салма с его псом. Он топнул ногой – и все войско рассыпалось в прах! Но тут же из праха поднялись древние исполины с огромными палицами и каменными топорами. Плоть их давно сделалась глиною, и глина та едва держалась на широких и прочных костях. Они двигались медленнее всадников, но все же приближались. Соруш дунул, и они рухнули замертво. И снова поднялись, изменившись, – теперь это были страшные чудовища с волчьими мордами, покрытые красной шерстью. Из крыльев трупных мух были их панцири. Они шли вперед с железными мечами и черными копьями. Радуга почти совсем потускнела, и вдали под самыми небесами ворочалось что-то немыслимое, бескрайнее, похожее на снежную зимнюю тучу… От тучи отделился черный хоботок или вихрь, медленно, неумолимо потянулся он к земле, к Сорушу… И Ашпокаю вдруг почудилось слово, понятное и страшное, выдавленное из груди ночным страхом, – Ариман!

И тогда Соруш сделался опять маленьким, меньше прежнего, и упал перед Ашпокаем на колени:

– Больше сил моих нет! Унеси ты меня отсюда!

– Как? Что мне делать? – не понимал Ашпокай.

– Усади меня к себе на спину, – сказал Соруш. – Поспеши! Смотри, Он близко, Он сейчас сильнее меня…

– Хор… хорошо… – и тут же Ашпокай согнулся под страшной ношей. Кажется, гора легла на его плечи.

– Беги, беги прочь от них! – раздался голос Соруша над самым его ухом.

Войско духов приближалось. Они рычали, лаяли, выли, все пространство почернело от них.

– Скорее беги! – кричал Салм. – Я задержу их! Ты-то уйдешь, а я уже не смогу! Они знают мое настоящее имя!

И тут только Ашпокай услышал, что перевертыши выкрикивают одно и то же слово: «Хумата! Хумата!» Это и было тайное имя ашавана.

– Беги! Беги! – шептал Соруш.

– Я и шага сделать не могу… – прохрипел Ашпокай, но все же шагнул вперед. Соруш придавил его к земле. Ашпокай уперся ладонями в черное крошево и подумал, что не сможет сделать еще шаг. Но он двинулся вперед, чтобы не упасть. Потом шагнул еще и еще. Краем глаза он увидел, как Салм верхом на серебристом псе ворвался в орду чудовищ, как засияло его копье, и услышал шипение и вой, будто перевертышей жгли огнем. Он видел, как приблизился к Салму черный хоботок, как раскинулось над ним тяжелое снежное облако…

Ашпокай шел вперед и чувствовал, как с каждым шагом ноша его становится легче, он не идет, а бежит уже, вертит головой – нет за плечами перепуганного человека, а есть крылья, большие, сильные, как у грифа! И взлетел он туда, где тускнели последние разводы радуги. Ашпокай протянул руки и ухватился за эти разводы, как за конскую гриву…

– Ашпокай, очнись! – Салм бил его по щекам и тряс за плечи. – Ашпокай… живой? Я думал, ты умер уже…

Чудовища, зимняя туча, ускользающий радужный мост… все смешалось у Ашпокая в голове.

Он разлепил глаза и увидел лицо ашавана и его взгляд – уставший, пустой.

– Я потерял свое мастерство, – сказал Салм бесцветным голосом. – Я не видел Серую степь.

– Я ее видел! И тебя там… Дело сделано! – сказал Ашпокай.

– Как сделано? – встрепенулся ашаван. – Точно? Что ты видел?

Юноша еще не вполне ощущал себя, но он сразу уловил незнакомую силу – словно новая горячая жилка забилась где-то в его теле, за ключицей или, быть может, под правой лопаткой.

– Никак не возьму в толк, что со мной было, – пробормотал он. – Все перемешалось, но… я знаю, как тебя зовут!