Мое тело – Босфор

Мы занимаемся бесконечным сексом, и это основной рефрен наших отношений. Зная, что каждый день на счету, и следующая встреча будет нескоро, и будет ли вообще – неизвестно, мы каждый раз трахаемся как в последний раз, до изнеможения, до умопомрачения, до дыр и мозолей, кричим и теряем сознание, целуемся до синевы и делаем все, что хочется. В эти моменты мы словно несемся на гребне огромной волны под названием жизнь, выше некуда, быстрее некуда, нужно только удержаться, чтобы волна не накрыла с головой и не расплющила о каменистое дно. Парадокс состоит в том, что секс – отнюдь не главное, к чему мы все стремимся. Частенько по обоюдному согласию мы бы легко отказались от него, если бы это несло какой-то смысл. С первого взгляда мы как будто настроены на секс, а с десятого нам просто достаточно быть вместе. Секс – всего лишь крайняя степень нашей страсти к всецелому обладанию кем-то или чем-то.

Как еще можно целиком отдать себя и получить все? обменяться телом и душой? А также годами, временами, религиями, странами, лицами, характерами? Придумайте другой способ.

Мы устремляемся в ресторан Ишкембе, так называется наструганное мясо с белым соусом, это блюдо здесь едят тысячу лет, и мы с Махой наслаждаемся полноценной едой, а что еще нужно для счастья? После, увидев сладкую витрину, мы закупаем целый ряд пирожных, а Маха получает от меня большой втык за то, что не догадался взять их разнообразных. Чуть позже за свою нерасторопность в Бурсе он едва не получит блюдо макарон в лицо…но это чуть позже.

Кажется, чем больше я психую (часы идут, Глазки-то ждут), тем быстрее Маха летит в пропасть уходящей любви.

Турки называют этот город  «зеленая Бурса». Здесь растут огромные вкусные персики, здесь же родилось выражение «взять персик», которое в переносном смысле означает «вкусить поцелуй». Говорят, раньше Бурса славилась своими тонкими шелками, которые отливали серебром, как вода при лунном свете. Искать шелка мы не пошли - за неимением денег, а также потому, что времена шелка, кажется, давно прошли. Зря только не зашли в знаменитые бани, которые считаются лучшими в Турции, и стоят прямо на термальных источниках. Но сейчас голова моя забита вовсе не источниками, времени и денег в обрез, главное – скорей вернуться. Пусть уже во сне натирают меня чудесными маслами все искусные банщики Бурсы. Получить все блага этой жизни сразу не получится. Тем более с таким горе-проводником, он лишь таскается за мною следом, изредка делает мне глупые замечания, и уже разок получил от меня по шее.

Вне города находились построенные царями красивые, удивительные, большие целебные и дорогостоящие источники и родники; посреди бассейна – фонтаны, из которых бьют горячие и целебные воды. Если кто войдет в бассейн, больше не хочет выйти, настолько там много воды и настолько она приятна.

Включаю телефон. Сразу бибикает послание Кадира: почему у тебя все время отключен телефон? Что это значит? Я нервно набираю слова, время от времени заглядывая в словарик: очень спешила на автобус и забыла взять зарядку от телефона. Приходится выключать и включать только ненадолго. «Глазки» потом напишут: стараюсь верить, но верится с трудом. Что ж, это твой собственный выбор. Хочешь – верь. Не веришь – не жди. Но я оправдаю твои ожидания! Я пишу: ты говоришь рай, рай. дождись меня, и узнаешь, что такое рай. Не очень скромно, что уж говорить. Но «наша» Турция - не самое удачное место для проявления скромности.

Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах,

Поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблони, там я окажу ласки мои тебе.