Мое тело – Босфор

Как приятно кормить собою голодных мужчин.

Здесь мы бессмертны, как терминаторы с космической системой управления. Кааль-бим яра-лы… Жизненная философия обнажается до неприличия. Разность наших религий добавляют остроты ощущений. Они пользуются нами, мы используем их. Мы безумно любим их, они – нас. Они ненавидят и боятся нас, потому что не хотят мучений, расставаний, наших измен и их зависимости, мы ненавидим их, потому что наша жизнь уже давно зависит от них одних.

Почему ты сегодня какой-то грустный?

Я должен с тобой обо всем поговорить.

Давай поговорим.

Не сейчас. Вечером поедем поужинать, тогда и поговорим.

Судя по выражению «глазкиного» лица, разговор должен быть не очень приятным. Интересно, о чем таком серьезном мы можем говорить?

Мы седлаем наш «мотор» и куда-то долго едем, не сворачивая с шоссе. Я, как обычно, не спрашиваю куда. Когда они носятся с тобой, как с пудом золота, сложно представить, чтобы они завезли тебя куда-то «не туда». «Неправильных» мест здесь не бывает.

Скромного вида кафе на обочине не вызывает у меня никаких эмоций. Сюда, значит сюда. Однако Кадир с очень значительным видом рассматривает и обсуждает кусок мяса, его вес и цену, вспоминаю, что он спрашивал сегодня, люблю ли я мясо. Я равнодушно пожала плечами. А зря. Просто до этого мемента я не знала, что такое МЯСО. До того, как я попробовала обжаренное на открытом огне мясо только что зарезанного барашка… стоило дожить до тридцати, чтобы понять, что в жизни еще предстоит много открытий, даже в той сфере, где ничего удивительного быть не может.

Пребывая в раю после доеденной уже с трудом горки нежнейшей баранины и овощного шашлыка, я с трудом могу концентрироваться на серьезных вещах. Да и мы все время шутим, с Глазками это особенно легко: с чувством юмора у него более чем в порядке. За время нашей трапезы солнце успевает закатиться, оставляя за собой яркую розовую полосу на темнеющем небе, где уже завис тонкий мусульманский месяц. Мы сидим в открытой части кафе, за перилами которого лежит бескрайнее поле с аккуратными стожками сена. Турки очень любят порядок, ко всему относятся с предельной аккуратностью. Хотя при этом могут бросить пустую бутылку или обертку от мороженого прямо посреди улицы. Их не разберешь.

Иногда очень сложно дать им однозначную характеристику. Никогда не упустят своего. Раз. Очень много говорят и думают о деньгах. Два. При этом очень сентиментальны. Три. В остальном кто как. Коварство, благодушие, хитрость, щедрость, доброта, скаредность, терпение, обидчивость, веселье, преданность, непостоянство и грусть – из этих компонентов готовится коктейль вашего кратковременного счастья. Барменом, готовящим сей волшебный напиток, часто являетесь вы сами.

Мы медленно подползаем к долгожданному разговору. Кадир говорит, что мы не сможем встречаться ночами. А когда наступает ночь? Разве ты не знаешь? В 12 часов. Значит, до 12 мы можем быть вместе? Он смеется. Какая ты хитрющая! Делаю опечаленное лицо. Не хочу показывать, что меня мало расстроила эта новость. Секс по ночам – роскошь, без которой можно и обойтись. Больше всего я люблю просто спать в обнимку. Это дает ощущение настоящей близости. Вот этого жаль. Что еще? Спрашивай сама. Как это сама? Ты ни о чем не хочешь меня спросить? Тут я демонстрирую свой характер. Я ни о чем не хочу знать! Никакой, ни малейшей информации о тебе! Мне не надо ничего знать! Даже не вздумай ничего говорить!

Кадир потрясен. Я так много хотел сказать тебе… в моей жизни очень много проблем…

Но ты выбрал неправильную обстановку для исповеди. Мне слишком хорошо от увиденного заката, от потрясающего мяса, от того, что рядом сидит мужчина, который мне нравится, который в этот момент мне роднее многих близких людей. Я ни-че-го не хо-чу о те-бе узнавать!

О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные.

О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! и ложе у нас – зелень,

Кровли домов наших – кедры, потолки наши – кипарисы.

Я позволяю унижать себя, возить, кормить, валять на дороге, запихивать мне в рот части своего тела, вытряхиваю из трусов то морскую тину, то кучу мелких дорожных камешков. Он не понимает, почему день ото дня он зависит от меня все больше и больше. Спустя два месяца он разведется со своей женой, в надежде, что я скоро приеду к нему, и нас уже никто не разлучит. Я действительно скоро приеду, но уже не к нему.