Могила Густава Эрикссона

Жил себе, жил человек. Работал себе в этом Министерстве. Ворочал, поди, нехилые коррупционные схемы. А как иначе? Если он не умеет их проворачивать, зачем нужен такой начальник департамента? В нашей современной России законы жизни жёсткие. Живёт себе в полном достатке и припеваючи. Вот только хобби он выбрал нехорошее. Не в том смысле, что глубоко изучать отечественную историю – не хорошо. А в том, что слишком сильно его зацепило. Покопаешься и придёшь к выводу: и то не так, и это не этак; всё неправильно и могло бы быть совсем по-другому; этот – исчадье ада, а этот – подонок, а тот – ничтожество. И стал задумываться, как бы всю эту жуть и несправедливость исправить. А очень трудно одновременно брать взятки и распиливать бюджет и думать, как исправить наш такой неправильный, но так закономерно сложившийся мир. Тут уж вступаешь в драматическое противоречие с самим собой. Вот кукушечка и отъехала. Причём, отъехала на славу, по полной программе. Так сразу и не скажешь, потому что сам по себе он человек симпатичный, умница, познания у него просто академические, и с логическими построениями – мудрецы позавидуют. Но сумасшедший.

Вообще, с сумасшедшими мне в последнее время везёт. Одна Алёна, которую я катал по замкам крестоносцев, чего стоит. А мой друг Рамаз, которому по статусу друзей не положено, но который не только чтит память друга, но ещё и считает нужным поддерживать его близких на плаву? Сумасшедший. А Борис Моисеевич Натанзон, полагающий, что в сложившейся ситуации ещё можно отжать какие-то деньги? Сумасшедший. А отец Геннадий, живущий в Затерянном Мире с динозаврами и, тем не менее, считающий, что жить надо по совести и по слову Божию, а не так, как принято? Все мы сумасшедшие. И я в первую очередь – со своим постоянным желанием заработать и вырваться из нищеты. А что самое главное с сумасшедшими? С сумасшедшими самое главное – не спорить. Хотя бы потому, что я всё время на сумасшедших зарабатываю. Поэтому:

– Да, Серёж, мне его тоже не жаль. Нисколько. Он настолько плох, что лучше бы его и не было.

– Скажите, Юр, сколько Вам понадобиться времени в Кашине, чтобы всё добросовестно сделать и составить мне план-схему?

– Ну, смотрите, Серёж: сегодня у нас пятница. В Кашин я поеду в понедельник с утра. На всё про всё – мне четыре дня за глаза хватит. Поэтому в пятницу во вторую половину дня (давайте часиков в пять) – я у Вас с результатом.

– А не слишком быстро, успеете?

– Раз сказал, успею, не переживайте.

– Ну что, тогда на посошок?

Мы допили чудесный армянский коньяк, и я встал.

– Честно говоря, Юр, даже не ожидал, что доведётся познакомиться с таким умным и знающим человеком.

– Мне тоже, Серёжа, было необыкновенно приятно с Вами пообщаться.

– Надеюсь, объяснять, что вся наша беседа должна оставаться строго между нами, не надо?

– Совершенно не имеет смысла. До встречи в следующую пятницу.

ГЛАВА 14.

СТРАШИЛКИ И УЖАСТИКИ.

Домой я возвращался с очень странным ощущением. То ли давно не пил, и полбутылки коньяка подействовали на меня угнетающе, то ли концовка разговора с Сергеем. И вроде бы всё проанализировал, и разложил по полочкам, и даже вердикт вынес: «Сумасшедший». Но наше потаённое «Я» частенько не слушает аргументы разума. Вот и у меня внутри нарастало чувство тревоги и приближающейся беды, и я ничего не мог с этим поделать.

На Преображенке я зашёл в магазин и взял две бутылки красного сухого. Жена уже вернулась с работы.

– Ах, какой амбре! – жизнерадостно констатировала она, выходя в прихожую из кухни.

Коньячным перегаром от меня разило изрядно. Я угрюмо поставил на комод две бутылки вина:

– Жена, нам нужно серьёзно поговорить.

Говорить с Лануськой серьёзно сложно. Да и юмор у неё весьма своеобразный.

– Ты уходишь к другой и оставляешь нам с Тимошкой квартиру? Господи! Неужели дождалась?!

Я пропустил её слова мимо ушей и, молча, снял куртку.

– Да что у тебя с лицом? Случилось что-то?

Я выложил довольно-таки толстую пачку пятитысячных купюр. Лануська уже давненько такого не видела:

– Ого! Похоже, у нас сегодня праздник. Сколько здесь?

– 250 тысяч. Только, боюсь, как бы они нам поперёк горла не встали.

Моя умница поняла, что происходит нечто экстраординарное.

– Ну что ж, пойдём на кухню, открывай бутылки, поговорим.

Не успели всё разлить, а полжизни за кормою,

И ни с лупой, ни с ружьём не найти её следы.

Самый быстрый самолёт не поспеет за тобою,

А куда деваться мне – я люблю быть там, где ты. *28