Могила Густава Эрикссона

Я разлил вино по фужерам и постарался как можно компактней, но, не упуская основных деталей, описать свой визит в Министерство сельского хозяйства. В основном я старался сократить историческую часть своего повествования. В отличие от моих экскурсантов, Лануська меня слушать не любит, её это не интересует. В охотку посмотреть на какие-нибудь исторические места и памятники архитектуры – это с ней случается. Но слушать о них во всех подробностях… Я давно это понял и стараюсь её не напрягать. А тут она, вдруг, начала задавать кучу уточняющих вопросов о главном герое моей эпопеи. О Густаве Эрикссоне, конечно, а не о начальнике департамента Минсельхоза. И мне пришлось рассказывать о нём практически всё, да ещё совершить целый экскурс в историю алхимии. К моему несказанному удивлению, пришлось растолковать Лануське, что это за источники XVI – XVII веков, повествующие о философском камне и элексире бессмертия, и насколько им можно доверять.

Рассказывая о финале разговора с Сергеем, я специально не стал ничего оценивать и делать выводы. Лануська задумалась. Есть у неё такая очаровательная черта – она морщит лоб и трёт свой носик. Любой другой женщине с такой внешностью это всё равно бы не помогло. Но природа, проектируя мою суженную, допустила существенную промашку и перерасход средств. При такой красоте мозги вообще не нужны, – лишнее. А Господь переборщил и поместил в эту прелестную головку мощный аналитический ум, которому любой мужик бы позавидовал.

Вроде глупо так стоять, да не к месту целоваться.

Белым голубем взлететь, только на небе темно.

Остаётся лишь одно – пить вино да любоваться.

Если б не было тебя, я б ушёл давным-давно. *28

Помолчав минуты две и допив свой фужер, моя Богиня Мудрости спросила:

– Сам-то ты как считаешь, что более вероятно – мотивы, связанные с алхимией, или древнее мистическое общество, члены которого владеют тайными знаниями?

– Ланка, ты смеёшься что ли? – я разлил вино по фужерам. – Алхимия ещё как-то допустима, на пределе тонкой грани реальности. Что касается всех этих колдунов, тебе это не напоминает дешёвый сценарий для проходного сериала по второму каналу?

– Более чем напоминает. Но ты же сказал, что он был абсолютно откровенен и правдив, и у тебя даже мысли о блефе не возникло.

– Поэтому я и сделал однозначный вывод – он сумасшедший. Очень преуспевающий, очень располагающий к себе, очень образованный и умный. Но сумасшедший.

– А чего же ты, муж, так испугался? Деньги прекрасные, просто подарок судьбы. А тебя что-то реально напугало. Давай попробуем разобраться.

– Хорошо, Ланка. Слушай. Я был бы абсолютно спокоен и сделал бы однозначные выводы, если бы мой жизненный опыт не говорил о существовании вещей, выходящих за границы общепринятых представлений о реальности.

– Ха! А я, Юрка, думала, что твои страшилки про инфернальное – сказки, которые ты специально придумывал для нас с Тимошкой.

– Были и сказки, – я включил на кухне вытяжку и закурил. – Но две ситуации действительно имели место быть.

– Первая – это, наверное, когда ты занимался экзорцизмом при помощи автомата «Кедр» в 1995-м?

– Точно.

Всё-таки она необыкновенная умница. Рассказчик я неплохой. С фантазией у меня тоже всё в порядке. Иногда, чтобы поразвлечь мою кошку с котёнком, я придумывал всякие страшилки и ужастики, щедро перемешивая фантастический сюжет с реальными жизненными событиями. Получалось красиво, Ланке с Тимошкой мои сказки безумно нравились, пугались они до поросячьего визга. А вот, поди ж ты, Ланка сумела точно выбрать из всех моих опусов то, что случилось на самом деле.

……….

Была поздняя осень 1995-го года, заканчивался первый год моей службы оперуполномоченным в конторе с романтичным названием «Ховрино». Мне было двадцать пять, родился я, вырос и получил высшее образование в Советском Союзе и, соответственно, как и подавляющее большинство моих сверстников был атеистом и материалистом. В тот день у меня было обычное суточное дежурство. В конце упиравшейся в лес улицы Дыбенко в своей квартире от передоза умер двадцатилетний парень. На обычные трупы ездили участковые, но передоз приравнивался к криминалу, и на ту квартиру с группой немедленного реагирования поехал я. Со сменой мне в тот день повезло. Старшим дежурным был старый майор Витька Кочерёжкин, человек не глупый и не любивший доставать дежурных оперов всякой фигнёй. А в ГНР был основным такой же не молодой татарин, Ренат Алимов. Я всегда дежурил с Ренатом без напрягов. Доехали мы до этого адреса. Делов то! Осмотреть труп, убедиться, что это всего лишь передоз, изъять всё имеющее отношение к инъекции, посмотреть, не осталось ли героина, составить протокол осмотра трупа и всё. Ренат пошёл со мной на квартиру, помогать если что. Нам открыла дверь мать представившегося, женщина лет сорока пяти, с почерневшим от горя лицом. Сына она потеряла уже давно, два года назад, когда он плотно подсел на иглу и стал выносить из дома всё, что можно было продать. А сегодня эта потеря просто получила своё документальное оформление.