Мои авианосцы

Стали подводить итоги. Пока наши корабли искали и поднимали ящики, не очень-то обращая внимание на соблюдение Соглашения, американцы скрупулезно фиксировали на пленке все наши нарушения. На каждом заседании нашей рабочей группы они запускали видиомагнитофон и демонстрировали нашу русскую безалаберность. Пришлось честно признать те нарушения, которые были очевидными, и отвести спорные, когда можно было считать подбор доказательств предвзятым. Я предложил: в следующий раз, если произойдут подобные экстремальные события, производить съемки с вертолета, чтобы были видны суда и корабли обеих стран. В итоге количество предъявленных друг другу нарушений сравнялось, их было примерно по 50 с каждой стороны.

Это очень много. Но ведь и обстановка была совершенно необычной. Американцы, и прежде всего контр-адмирал Альтвег, возглавлявший корабельную группу экспертов, прекрасно сознавали это и согласились с нашими аргументами. Они преподали нам урок оперативности и предметности в решении юридически спорных вопросов при организации консультативных встреч по Соглашению.

Надо признать, что мы с американцами пошли на компромисс, так как само существование

документа находилось под угрозой. Это был пик обострения отношений между СССР и США. Политика конфронтации, проводимая обеими сторонами, могла погубить Соглашение, разорвать его. Только благодаря здравомыслию ведущих переговоры представителей ВМФ СССР и ВМС США удалось его сохранить.

Не скрою, результат переговоров вызвал вздох облегчения у Главнокомандующего, Главного штаба ВМФ, Министерства обороны и Министерства иностранных дел СССР. По флотам была дана директива Главнокомандующего: не допускать нарушений Соглашения в любых условиях плавания. И уже к середине восьмидесятых годов мы дошли до десятков, а затем до единичных взаимонарушений. Впоследствии подобные соглашения на межправительственном уровне были заключены и с другими странами; с Англией, Францией, Канадой, Норвегией, Италией, Грецией.

И наконец, еще один аспект деятельности на службе в центральном аппарате. Это – заказ надводных кораблей, участие в их создании, приеме в состав ВМФ и освоении на флоте.

Наш отдел был той инстанцией, без согласования с которой ни одно тактико-техническое задание на корабль, ни один акт приемки, ни одна задача по линии боевой подготовки не могли быть запущены в производство. За восемь лет службы в Москве мы рассмотрели десятки новых проектов надводных кораблей: ракетных и торпедных катеров, тральщиков, сторожевых кораблей, эсминцев, десантных кораблей, крейсеров и авианосцев, даже экранопланов (экспериментальный летательный аппарат типа самолета, который почему-то проходил через отдел как надводная единица.) На каждый проект надо было выдать полный пакет документов: курсы боевой подготовки, програмно-методические и другие нормативные документы. В них должны были быть учтены все виды новейшего вооружения кораблей. Это очень сложное дело. Очень сложными были сами корабли. Достаточно упомянутьтяжелый атомный ракетный крейсер типа «Киров», ракетный крейсер «Слава», большой десантный корабль типа «Иван Рогов», новейший десантный корабль на воздушной подушке типа «Зубр», эсминец проекта 956 типа «Современный», большой противолодочный корабль проекта 1155 типа «Удалой». Освоение этих кораблей шло тяжело. Приходилось иногда неделями сидеть на головном корабле, чтобы вписать в руково-

дящие документы «умные» положения. Все документы в конце концов6 были разработаны и выданы. Головные корабли, а за ними и серийные отрабатывали боевую подготовку по новым, характерным только для них «курсам» и имели все необходимые нормативные и программно-методические документы.

На этом можно было бы закончить повествование о моей флотской службе. Но приходят новые воспоминания, которые просятся на бумагу. Может быть, они покажутся наивными прописными истинами тем, кто проходил службу в мои времена, в мою эпоху. Однако я думаю, что для будущих офицеров флота, на чью долю выпадет восстановление разрушенного ныне флота, воссоздание всех структур корабельной жизни и организации, они могут стать откровением и некоторым руководством. Не сможет Россия быть Великой Державой без флота. В будущем ей понадобится традиционно мощный флот для защиты государственных интересов. Стало быть, и эти скромные записки могут послужить делу.

Военные корабли долго живут

Точнее было бы сказать – долго жили. В самом деле, линейные корабли служили Родине более 45 лет. Например,линкоры «Октябрьская революция», «Севастополь»; старый крейсер «Киров» проекта «26» – более 50 лет, крейсера проекта «б8-бис» типа «Свердлов» и мой «Мурманск» – более 40 лет. Долгожителями были эсминцы, сторожевые корабли и даже тральщики. Они не просто «жили», они до последнего дня оставались в боевом строю, выполняя свои задачи. А когда их резали на металлолом или разбирали по частям, некоторые боевые механизмы и системы, вооружение и техника просто вызывали удивление. Их можно было использовать еще столько же лет.