«Мой дорогой, старинный, но вечно молодой друг, Давид Бурлюк!». Письма художников к Д.Д. Бурлюку

Вы очень хорошо сделали, Додичка, что написали правду Евгению Захаровичу относительно Татьяны[330]. Мне ужасно надоело то, как с ней здесь носятся, делают из неё причину смерти Маяковского. Я очень хорошо знала её семью в Париже, и нахожу, что эта, действительно очень красивая женщина, не стоит такого внимания. Она никогда не была «советская», и Маяковский был для неё очередной забавой.

Открытие памятника Владимиру Маяковскому на Триумфальной площади. Москва, 19 июля 1958 года

Видела я, Додичка, у товарища Кэмрада[331]

№ Вашего издания на русском языке. Там идёт речь о похоронах Серова. Есть там строчек 10 и обо мне[332]. Образ Вы даёте трогательный, только, простите, память Вам здорово изменила. Фамилию мою Вы пишите Ланге, а не Ланг[333]. А потом говорите, что я впоследствии вышла замуж за «присяжного поверенного» Попова… Никого Попова я никогда не знала, а мужа моего, Юлия Осиповича Аронсберга[334], Вы ведь хорошо знали. Мой брат Александр (под псевдонимом Миропольский) действительно выпустил книжку стихов «Лествицу» (т.е. «Чётки»)[335]. Только умер он не от чахотки, а погиб в войну 14-го года, от чахотки же умер – младший брат[336]

. Простите за поправки, и всё же большое спасибо за светлый облик, как во сне дошедший до меня из Прошлого. Если у Вас есть ещё этот № – вышлите мне, Кэмрад не хочет уступить своего.

Полоса журнала Color and Rhyme (1964, № 57) с упоминанием Евгении Ланг

Да, опять «Май-месяц» над Москвой… И даже опять Май-месяц и в душе – ведь душа остаётся вечно юная. Чувствую себя ещё той девушкой из Ваших воспоминаний, которая не верит в холод смерти. В свои 74 года – в него всё ещё не верю.

Крепко вас обоих целую, бесконечно радуюсь Вашей так красочно и полно пережитой жизни и шлю привет всему Вашему милому семейству.

Друг юности,

Женя Ланг

[на полях втиснута приписка:]

Вы пишите, что в письме от 14 апреля пишите о дочери Маяковского[337]. Этого письма не получала. Напишите ещё – очень меня интересует.

2. Ф. .372. К.13. Ед. хр. 15. Л. 3−4 об

Москва, 15 мая 1964

Милые друзья, Маруся-Додя!

Только что получила вашу открытку с горьким упрёком, что не ответила на посылку печатных материалов. По всей вероятности, вы уже получили моё длинное письмо, и оно разошлось с вашей открыткой. Ещё раз спасибо за всё присланное (печатное слово и иллюстрации). Две изданных вами книжечки с произведениями Маяковского тоже получила, а предназначающиеся Людмиле Владимировне передам ей по её возвращении с Кавказа, куда она уехала отдыхать. Я вам пишу в письме, которое вы, надеюсь, получили, что какое-то из ваших писем затерялось, – то, в котором вы пишите о дочери Маяковского. В прошлом году был юбилей Владимира Маяковского (70-летие). Через 2 месяца будет 80-летие его сестры – Людмилы Владимировны. В Москве собираются отметить её многолетний труд по поддержке памяти её брата. Она, несмотря на возраст, часто выступает и рассказывает о нём. Выступает в школах, в университетах, на фабриках, выступала и у его памятника под открытым небом. Она всего себя отдала этой деятельности. Её 80-летие состоится 24-го августа – и так всего через 3 месяца…

У нас сейчас стоит хорошая, бодрая, не очень жаркая весна. Голубое небо и солнце. Я не собираюсь на дачу – очень люблю свою родную Москву, и не нарадуюсь, что нахожусь в ней. Сегодня занимаюсь украшением цветами своего балкона, ибо у меня есть довольно большой балкон (мечта всей моей жизни!). С моего восьмого этажа видны 2 высотных дома и масса голубого неба[338]. Внизу, под моими окнами, делают сквер. (Дом – новый, район – новый, и всё вокруг новое! – только Москва-река старая и по-прежнему милая. Да, жаль, ужасно жаль, Маруся-Додя, что вы не собираетесь побывать ещё в Москве… о многом приятно было бы поговорить. Чудесные у вас внучки!! Как прекрасно прожить такую заполненную деятельностью и искусством жизнь и иметь удовольствие любоваться такой прелестной семьей!! Я хоть и жалею, что не увижу вас, – всё же вполне понимаю, что от всего этого уезжать не хочется.

Здоровье моё с наступлением весны сильно улучшается, начинаю бывать на выставках – и готовлюсь к своей. Её собираются делать в «Доме литераторов». Только я сама и пальцем для этого не двину – если устроят, буду рада, а если нет почему-либо – охотно с этим примирюсь, ведь у меня в жизни было столько выставок, что я половину их не помню: много, много раз в Париже (как жаль, что мы там не встретились!!), в Брюсселе, в Ницце, в Савойе, в Монако – а уж не говорю о провинции.