Мой личный ангел

— В целом, нормальная. Отец у нее довольно строгий. Не разрешал встречаться с Игнатом. Нам с Таней приходилось им помогать. Еще с братом она иногда цапалась, вот, пожалуй, и все.

— А как в школе? Враги, конфликты были?

— Внешне все было хорошо, — ответила собеседница. Но ее слова сразу меня напрягли.

— Внешне? А на самом деле было не так?

Настя задумчиво смотрела на меня и молчала, словно принимала какое-то решение. И наконец заговорила:

— Знаете, вот я со всех сторон слышу, какая Люба была замечательная, милая, добрая. Но это не совсем правда. Я, когда думаю о ней, понимаю, на самом деле она была не такая уж и хорошая. Я бы даже сказала: лицемерная. Например, она всем улыбалась, разговаривала вежливо, но за глаза могла сказать совсем другое, обидное. А еще считала себя гораздо умнее других.

Эта информация показалась мне очень интересной. Надо было ее развить.

— В чем еще выражалась лицемерность Любы? Вспомните, пожалуйста.

— Ну вот еще один пример, — пожала плечами собеседница. — У нас тогда за городом старушка жила, травница. Многие к ней за разными сборами от болезней приходили. Люба тоже не раз ходила, благодарила. А за глаза над ней смеялась, дом ее "жутким сараем" называла. Да и с Игнатом тоже! — вдруг решительно добавила Настя. — Мне кажется, не так уж сильно она его любила. Просто ей льстило, что такой парень обратил на нее внимание. Что все девчонки вокруг завидуют.

— Это важное наблюдение, — озадаченно пробормотала я. — А вы не догадывались, что парочка готовит побег? Может, в школе кто-то знал?

— Я точно не догадывалась. И Таня тоже. А вот, Милка, по-моему, знала.

— С чего вы так решили? Она что-то говорила?

— Нет, не говорила. Да мы с ней вообще мало общались. Она противная такая была. Но помню, когда пришла новость о побеге, все бросились ее обсуждать. Мы тогда у школы собрались почти всем классом. В то утро, когда стало известно, что Люба пропала. Вот и Мила там тоже была. Рыдала еще, изображала, что моя подружка ей небезразлична. Хотя все прекрасно знали, что она ее терпеть не может. Но когда стало известно о побеге, совсем не удивилась. Только заплакала еще сильнее.

Сделав себе пометки и поставив несколько восклицательных знаков, я перешла к следующему вопросу.

— Таня рассказывала, что Люба последнее время перед исчезновением вела себя странно. Стала раздражительной, напряженной. Вы такое замечали? Не знаете, в чем могла быть причина?

— Да, помню. Мы спрашивали, но она ничего не объясняла, ссылалась на женские дни. Хотя это слишком долго тянулось. А еще Люба тогда часто рассуждала о том, какие люди вокруг фальшивые и лицемерные. И очень ее это раздражало. Однажды она в таком состоянии сильно поругалась с нашим физкультурником. Я тогда еще недоумевала, откуда в ней столько злости? Он ее даже с урока выгнал.

— Не помните, с чего эта ссора началась? Что было причиной?

— Подробностей я уже не помню. Кажется, из-за какой-то мелочи. Поэтому я и удивилась.

— Очень странно, — заметила я. — Можно еще пару слов про вашего одноклассника Олега? Он не доставлял Любе неприятностей? Она на него не жаловалась?

— Вроде бы, ничего такого не было. Ну только на выпускном немного чудил. Правда, тогда все мальчишки были пьяные. А вообще, Олег девочек обижал. Не самый приятный в общении был человек. Но именно Любе от него обычно не доставалось. Помню, ему Мила очень нравилась.

— Даже так? У них был роман?

— Нет. Милка не обращала на него внимание. Она на Игнате зациклилась, все мечтала его вернуть. Кучу гадостей Любе делала, доводила ее.

— Понятно.

— Скажите, Настя, вы верите в вину Игната?

— Честно говоря, не очень. Он, действительно, ее любил. Но что же тогда случилось с Любой? Я вот думала: может, она его обидела? Какую-нибудь гадость сказала?

Наш разговор продолжался еще какое-то время, хотя кофе мы давно уже выпили. Я расспрашивала Настю о других одноклассниках, об учителях. О возможных ссорах и конфликтах. Но ничего заслуживающего внимания больше не услышала. Расплатившись и покинув кафе, мы со спутницей двинулись в сторону ее дома. Настя шла не торопясь, видимо возвращаться к недовольной матери и орущему ребенку ей не очень хотелось.

— Пашка сказал, что будет вас ждать, — задумчиво произнесла она. Искоса взглянула на меня и вдруг спросила: — Между вами ничего нет?

— Конечно, нет, — качнула я головой. — Павел Васильевич просто мне помогает.

Собеседница кивнула и произнесла:

— Интересный он человек. Немного странный. А знаете, в старших классах он мне даже нравился. Только он меня не замечал, — вздохнула она. — После школы мы несколько раз случайно сталкивались. Но я как раз тогда познакомилась со своим будущим мужем, в общем…

В это время мы дошли до Настиного подъезда. Перед тем как попрощаться, я спросила:

— Хотите, скажу, какой вы были в вашей дружной троице? Вы говорили, что уже не помните, — женщина растерянно молчала, и я продолжила: — Вы были самой наблюдательной. И еще вы мне очень помогли. Большое спасибо!

Настя удивленно смотрела на меня, я кивнула ей и отправилась на стоянку.