Мой личный ангел

Участковый завел машину и повез меня домой, даже не задавая вопросов. Повернув голову, я внимательно взглянула на него: он явно о чем-то размышлял. А мне почему-то очень захотелось высказаться. Хотя мой спутник наверняка решит, что я лезу не в свое дело. Но когда меня это останавливало?

— Между прочим, Павел Васильевич, Настя о вас хорошо отзывалась. — Он бросил на меня быстрый взгляд, но ничего не сказал. Это придало мне уверенности. — У нее сейчас тяжелый период в жизни, и друзья ей явно не помешают. Очень милая женщина, а еще наблюдательная. Много интересного рассказала.

— Что, например? — заинтересовался участковый. Или просто перевел разговор на другую тему.

— Мила явно знала о готовящемся побеге.

— И что из этого следует?

— Она хотела вернуть Игната, это раз. И узнала важную информацию о своем бывшем парне, это два. А значит, точно должна была ее как-то использовать. Самое простое и действенное: рассказать родителям Любы. Правда в таком случае планы парочки она бы сорвала, но Игната сильно разозлила. А это не то, чего она хотела. Что же Мила все-таки сделала? — с досадой произнесла я.

— Это все, что Настя рассказала?

— Не совсем. Павел Васильевич, что вы помните о вашем учителе физкультуры?

— О ком? — удивленно переспросил мой спутник. — О физруке? Он-то тут причем? Мужик как мужик.

— Сколько ему было лет?

— Кажется, около сорока. А что? Почему он вас интересует?

— Они с Любой однажды прямо на уроке сильно поссорились.

— И?

— Интересно было бы узнать причину ссоры.

— Думаете, тут что-то есть?

— Не знаю, — пожала я плечами. — А вы можете проверить его по вашим базам? Вдруг что-нибудь найдется?

— Ладно, посмотрю. Надо только его фамилию в школе узнать. Я уже не помню.

— Спасибо!

— Не за что, — съязвил собеседник и уточнил: — Это все?

— Пока да, — кивнула я. На самом деле больше всего в сегодняшней беседе меня удивила информация о Любе, но говорить об этом участковому я не собиралась.

Через несколько минут мы подъехали к моему дому. Павел Васильевич высадил меня и укатил по своим делам. А я поставила разогреваться ужин и задумалась, звонить ли Игнату. Меня беспокоило, как он воспримет слова Насти о том, что Люба, возможно, была с ним неискренна. С другой стороны, я хотела быть максимально открытой и ничего, что касается расследования, от него не скрывать. Так что решительно достала телефон и набрала его номер.

* * *

Игнат пришел уже через десять минут и на этот раз от ужина не отказался. А затем я, как обычно, включила запись беседы и внимательно наблюдала за его лицом. Конечно, слова Насти его удивили, но сильно расстроенным он не выглядел. А вот то, что Игната по-настоящему задело, было в конце. Когда моя собеседница рассуждала о его вине и о том, что могло его спровоцировать.

— Черт! Я, конечно, догадывался, что они обо мне думают, но слышать это все равно паршиво. Значит, Люба мне что-то сказала, и я за это ее убил? Почему люди так легко верят самому плохому? Настя ведь проучилась рядом со мной несколько лет. Разве я хоть раз сделал что-нибудь такое, что подтверждало бы ее опасения? — В его тоне отчетливо слышались горечь, обида и возмущение. Игнат явно сегодня был в плохом настроении. Наверняка, кто-нибудь из его соседей постарался.

— А то, что она говорила о лицемерии Любы, тебя не удивило? Как думаешь, это могло быть правдой? — осторожно поинтересовалась я.

— Что Люба меня не любила? Честно говоря, я теперь ни в чем не уверен, — покачал он головой. — Тогда мне казалось, любила. А сейчас понимаю, мы были совсем детьми. Могли принимать за истину свои мечты, фантазии. Не обманывать, а обманываться.

— Да, такое вполне возможно, — согласилась я. — То есть ты в ней никакого лицемерия не замечал?

— Нет. Но ведь в любимых видишь только хорошее. Думаю, я был необъективен.

Это мне самой было очень хорошо знакомо, так что возражать я не стала. Какое-то время мы оба молчали, погрузившись в невеселые мысли, а потом я вздохнула и задала вопрос:

— А про историю с физруком ты, случайно, ничего не знаешь?

— Нет. Точнее, я помню, что Люба на него часто жаловалась и говорила, что он к ней придирается. Вообще-то она не очень спортивная была и физкультуру не любила. Но с учителями старалась поддерживать хорошие отношения. И только с физруком не получалось. Конкретно про этот случай я не помню, но про ситуацию в целом знаю.

— Ясно. Тогда у меня пока все вопросы.

Игнат встал из-за стола и прошелся по комнате. Потом мрачно взглянул на меня и спросил:

— Скажи, ты, правда, видишь во всех этих разговорах какой-то толк? Я пока ничего важного и полезного для наших целей из них не узнал. Ты говорила: информация нас куда-нибудь приведет. По-моему, мы просто топчемся на месте.

— Просто ты очень спешишь. Это не так быстро происходит. Здесь главное: не бросать на полпути. Особенно, когда нет успехов. Я понимаю, тебе тяжело. Но придется еще потерпеть.

— Я терплю уже столько лет, так что давно привык, — с невеселой усмешкой заметил собеседник. — В последнее время у меня появилась надежда, а сейчас я чувствую, она опять уходит. Не знаю, может, так и лучше.