Мой лучший Новый год

Вино здесь лилось рекой, какое хотите: белое, красное, сухое, сладкое, фруктовое, домашнее, заводское. Помимо винного производства в Тирасполе находится коньячный завод «Квинт», и у завода этого фирменные магазины по всему городу. Цены просто копеечные, Тирасполь был настоящим алкогольным раем для любителей пьяного отдыха. Из больших шумных городов Советского Союза в Молдавию каждый год тянулись караваны жаждущих паломников.

Однако после приднестровско-молдавского конфликта Республика Приднестровье отделилась от Молдавии и провозгласила собственную независимость. Конечно, так до сих пор республику эту никто и не признал. И впоследствии Украина с Молдавией ввели полную железнодорожную блокаду Приднестровья. Продукты первой необходимости выдавались по карточкам. Триста граммов хлеба и триста граммов молока на одного человека. Многие жители города разъехались кто куда – кто-то внезапно обнаружил у себя еврейские корни и эмигрировал в Германию и Израиль, кто-то подался на поиски счастья в Италию и Канаду, некоторым удалось сбежать в Штаты, другие пытались пристроиться в соседних государствах. Заводы и фабрики закрыли, затем разворовали и разрушили. Консервный завод им. Ткаченко пал. Он был похож на гигантского осьминога с отсеченной головой. Завод, который пережил Вторую мировую, не продержался и трех лет после развала Советского Союза. Директора мебельного завода застрелили, швейную фабрику подожги, остался только коньячный завод «Квинт», и «Квинт» процветал не только благодаря местным выпивохам, но и благодаря внешнему рынку. Каким-то образом они договорились с Украиной и Молдавией по поводу экспорта спиртного. Там, где крутятся крупные денежки, правды не ищи. Там, где крутятся крупные денежки, приспускают все флаги и тушат свет. Там, где крутятся крупные денежки, воруют и убивают. Бензин, сигареты и алкоголь. Вот три божества, которые покровительствовали Тирасполю в девяностых.

Республика превращалась в черную дыру на карте Европы, и черная дыра засасывала в себя контрабандистов и мафиози разных мастей. Из Европы в Молдавию контрабандой гнали спирт, топливо и сигареты, затем их переправляли в страны бывшего Советского Союза без всяких там пошлин и акцизных марок.

Когда я был маленьким и жил в Тирасполе, то часто слышал о перестрелках, о разборках местных бандитов, которые не поделили между собой зоны влияния. А потом пришла корпорация «Шериф» и всех подмяла под себя. Как они это сделали? Да очень просто. Они убили бандита, который заведовал спиртом, они убили бандита, который промышлял бензином, и они грохнули табачного короля. Прямо средь бела дня, безо всяких там притворств. Просто приезжали к людям и натурально расстреливали из автоматов. А кто выступал против или переходил дорогу – тот отправлялся на дно Днестра кормить рыб с зацементированными ногами.

Однако девяностые прошли. И про конфликт между Приднестровьем и Молдавией в Европе забыли, и корпорация «Шериф» стала вежливой, культурной корпорацией, потому что ее люди пришли к власти, ее воды текли в Днестре, и ее солнце светило над подсолнечными полями.

«Шериф» владел абсолютно всем: заправками, супермаркетами, больницами, банками, СМИ, они даже футбольный клуб себе придумали и назвали его «Шериф». И стадион они в пригороде Тирасполя громадный отгрохали, да такой современный и великолепный, что многим европейцам и не снилось.

Что примечательно – в республике три официальных языка: русский, украинский и молдавский. В городе можно встретить людей, которые говорят на всех трех этих языках и прекрасно понимают друг друга.

Герб у республики красивый – там восходящего солнца ласковые лучи, бесконечные кукурузные поля и виноградные лозы оплетают руки молодой хтонической молдаванки, чью смуглую кожу хочется целовать до пришествия конца света.

Что сейчас происходило в республике, я плохо понимал, так как давно не интересовался ее судьбой.

6

Зато хмель из моей головы после ночной попойки в поезде выветрился, и я начал понимать кое-что другое: я потерял багаж и нелегально пребывал в чужом государстве без документов.

Куда делись храбрость и самоуверенность? Черт его знает.

Из маршрутки я вышел на улице Правды и пошел в сторону хрущевки, где жили дед с бабкой и тетка.

Чем дальше мы отъезжали от украинской границы – тем становилось теплей. А теперь мне и вовсе захотелось скинуть душный пуховик, было около десяти градусов. И ни одного намека на снег. Грунт сухой, вроде это и не конец декабря, а ранняя осень.

Мои старики жили в угловой квартире хрущевки на первом этаже. Когда же я подошел к дому, то увидел, что вместо окна большой комнаты (где я провел столько времени за чтением книг и играми) была дверь и крыльцо. А над дверью висели синие буквы – «Сантехника». Я поднялся на крыльцо и посмотрел через окно внутрь комнаты – ванны, краны, шланги, разные там сопутствующие товары. Сперва я подумал, что ошибся домом, и прошел чуть дальше, но потом понял – это не ошибка, просто квартиру стариков оборудовали под магазин.