Мой неожиданный сиамский брат

И застыл в ожидании, пока генсек читал новую стенограмму.

— И Громыко? — удивился Брежнев, прочитав бумажки. — А ведь мы его даже в Политбюро оставили, несмотря на снятие с должности… А он, смотри-ка ты, на мое место нацелился… Нехорошо. Надеюсь, ты всех этих «нетоварищей» под контролем держишь?

— Обязательно, Леонид Ильич, — обиженно ответил Андропов. — Бдительно и непрерывно. Спецгруппа работает. Тем более что теперь, из-за реорганизации им специально встречаться приходиться. Региональные то комитеты прямо на Москву завязаны, а телефонам и письмам они не доверяют. Но это еще не все, — огорченно добавил Юрий Владимирович. — К сожалению, нами обнаружены факты противодействия с той стороны, которую мы слабо учитывали в наших планах: «цеховики» и «воры в законе». Они почувствовали, что реформы в экономике и законодательстве угрожают их существованию. И собираются противодействовать. К сожалению, Николай Анисимович[1] и его подчиненные не могут в полной мере противодействовать этой угрозе.

— Опять ты на Колю пытаешься все недостатки и недоработки спихнуть, — нахмурился Брежнев.

— Нет, Леонид Ильич, вы меня неправильно поняли, — ответил Андропов. — Я не про то, что он не справляется, я про то, что сил у него не хватит. Так и «Синий туман» можем провалить… А его надо проводить и срочно.

— Ну, а мы сделаем просто. Привлечем, кроме специальных отрядов милиции твоих орлов из «Альфы» и грушников, — нашел выход из положения Брежнев. — Послезавтра соберем совещание по вопросу… вопросу…

— «Контроль соблюдения конституционных прав граждан и законов правоохранительными органами и силовыми министерствами» — предложил Андропов.

— Вот, хорошо придумал, — согласился Брежнев. — А для полного антуража еще и Сашу[2] привлечем. Как лицо заинтересованное. Сейчас бумагу оформим — и вперед.

— Хорошо, Леонид Ильич, — Андропов склонился над бумагами, «заскрипел» пером.

Брежнев встал, прошелся по кабинету, потянулся. Начал балагурить.

— Ой, болят мои кости, болят. Юра вот хочу прийти к вам в гости на Лубянку на днях. Примешь?

— Конечно, Леонид Ильич. Это будет событие большой политической важности и поднимет еще больше значение и престиж Комитета госбезопасности.

Андропов счастливо и радостно улыбался. Да для кого работа тяжелая обязанность, а для кого часть души, и, причем, большая.

— Камеру потеплей, для меня приготовил? — пошутил Брежнев, улыбнувшись.

— А как же Леонид Ильич, в подвале, самую глубокую — там бомбежек не слышно, — Андропов лучился весельем.

Оба товарища по партии очень любили фильм «Семнадцать мгновений весны» и хорошо понимали друг друга. Ильич, отсмеявшись, глянул на часы:

— Посмеялись и за дело. Давай, Юра, организовывай «Туман»… и туману побольше напусти…

Совещание прошло в том же рабочем кабинете Брежнева, без протокола. Все присутствующие хранили потом загадочное молчание, а отданные после совещания приказы шли «под двумя нулями»[3]. Показательно, что начавшиеся по всей стране «учения» специальных оперативных рот милиции, совпавшие с «учениями» спецназа КГБ и ГРУ, никого особо не взволновали. Тем более, что учения чекистов и разведчиков объяснялись обострением обстановки в Афганистане.

Вано Гургенидзе, старший официант ресторана «Иверия» чувствовал себя не слишком уютно, несмотря на малочисленность гостей. Просто потому что знал, какие люди собрались сейчас в зале закрытого «на спецобслуживание» ресторана. Нет, каких-либо скандалов или драк Вано не ждал. «Воры в законе», конечно, не в ладах с уголовным кодексом, но при личной встрече силовые разборки устраивать не будут, как и хамить «халдеям». Но все равно, томило опытного официанта какое-то неявное предчувствие чего-то нехорошего. Он даже прошел на кухню и посмотрел на работу поваров, пока шеф-повар не рассердился и не отправил его в зал, заметив, что лишних людей ему здесь не надо.

Да, человек, знакомый с уголовной средой, был бы поражен, увидев, какие авторитеты криминального мира Союза собрались в закрытом зале этого ресторана: Вячеслав Иваньков — Япончик, Дед Хасан, Васька Бриллиант, Сво Раф, Алимжан Тохтахунов — Тайваньчик, Амиран и Отари Квантришвили, Анзор Кикалишвили…

Хотя был апрель месяц — самое, пожалуй, прекрасное время в Тбилиси, красоты грузинской столицы нисколько не интересовали собравшихся в зале ресторана. Как, впрочем, и вкус приготовленных со всей тщательностью блюд. Как понял Вано, они больше были заняты предстоящим разговором. Как раз тогда, когда старший официант заглянул в зал, слово взял вор в законе Джаба Иоселиани[4], по личной инициативе которого и была созвана сходка.