Мой номер — первый

Он с удовольствием забивал голы, хотя и не был прирожденным бомбардиром и это не входило в его главные функции. Кроме того, Пепик принадлежал к той немногочисленной (и жаль, что их не так много, как хотелось бы) категории футболистов, которые направляют мяч в определенную точку в ворота, а не стремятся попасть в них вообще. Он радовался, когда замысел удавался. Выполняя на поле разнообразные задачи, не забывал основную, лежащую в основе футбола как игры — забивать. Что и делал многократно. В большинстве это были решающие мячи в самых ответственных матчах. В его годы еще не стало правилом, чтобы хавбек даже выходил на ударную позицию (не говоря о том, чтобы забивал). Масопуст же обладал счастливым даром делать рывки в наиболее нужные моменты и выходить на свободные участки поля, на какое-то время оказываясь «лишним» (без опеки). Именно при таких обстоятельствах он забил редкий по красоте гол бразильцам в финале первенства мира в Чили.

Вначале Йозеф больше действовал в обороне. По мере того как он становился диспетчером команды, Плускал оттягивался назад, а Масопуст все чаще выходил вперед. Вместе с Боровинкой или Квашняком он доминировал в центре поля. Но и это не вполне точно. Точнее — Пепик появлялся всюду, играл от одной линии ворот до другой. Запасом сил обладал неисчерпаемым, пробегал за матч больше всех, постоянно был в игре — с мячом или без него. Мог играть на любом месте. Уже в то время демонстрировал игру, названную впоследствии тотальным футболом. И в свои тридцать пять бегал больше товарищей по команде, моложе его лет на пятнадцать.

Он то и дело устремлялся к воротам противника, и, вероятно, поэтому его упрекали, что он забывает про оборону. Я стоял за ним не менее чем в сотне матчей, но не помню ни одного, в котором пропустил бы гол из-за того, что Йозеф пренебрег своими задачами в обороне. Конечно, он не был таким ярко выраженным стоппером, каким был, скажем, Плускал. Его козыри в защите — отработанная позиционная игра, способность разгадать замысел противника и переместиться именно в то место, где тот собирается предпринять маневр. Вот почему именно Пепик овладевал уймой на первый взгляд «потерянных» мячей. Вот почему именно к нему как бы катились такие мячи сами, причем катились после паса... соперника. Чтобы также получалось и у других, им надо «просто» научиться разгадывать действия соперника так, как умел их разгадывать Йозеф. Игра его в линии защиты всегда оставляла ощущение легкости и непринужденности.

Поручить «лишь» персональную опеку противника, хотя бы и самого опасного,— этого для Масопуста было бы слишком мало, Десятки раз он образцово справлялся с задачами и посложнее: рядом с такими блестящими беками, как Плускал, Новак и Поплухар, мог взять на себя конструктивную игру. Вовсе не хочу обидеть защитников (мы, вратари, зависим от них, и, учитывая специфику нашей «работы», больше всего именно в них нуждаемся), но из всех достоинств футболиста больше всего ценю дирижерские способности — умение творить игру. Масопуст не знал себе равных ни как тактик, ни как стратег. Прекрасно понимая игру, обладал уникальной способностью видеть поле и делать точные пасы. Недаром бомбардиров сборной всегда волновал вопрос: выйдет ли на поле Масопуст? Его игра ласкала взор болельщика, восхищала красотой. Повсюду за границей, где выступали мы вместе и где болельщики не были настроены предвзято, в его адрес неслись овации. Причем за рубежом Йозефу аплодировали даже больше, чем дома.

Одной из предпосылок, позволявших ему дирижировать игрой, была великолепная техника. Он мог делать с мячом все, что хотел, обеими ногами и, как казалось, с закрытыми глазами принять и обработать любую передачу. Из всех футболистов, с которыми я играл, только он не боялся подобрать мяч в любой точке поля — в центральном круге, равно как и у флажка на угловой отметке или на линии собственных ворот, когда на него буквально наседали двое нападающих. Никогда не впадал в панику, но в любой момент знал, как распорядиться мячом. Для меня в воротах это было особенно важно: после приема мяча не приходилось, вводя его в игру, кого-то заставлять подойти ближе или открыться. Большинство игроков еще переживали предыдущий эпизод (нападающий держался за голову, испытывая чувство досады; защитник недоумевал, как у него под носом удалось проскользнуть подопечному), а Масопуст как ни в чем не бывало продолжал игру: успевал открыться у боковой или, набрав скорость, уходил на свободное место вперед. Мне не приходилось искать глазами, кому направить мяч. Достаточно было бросить взгляд на Йозефа. Пепик не кричал, не поднимал руку — просто ждал, когда я направлю ему мяч. Через него чаще всего зарождались наши быстрые, неожиданные для соперника контратаки.