Мой Ренессанс (СИ)

— Как тебя сюда занесло? — он перевёл взгляд на жёлтый календарь на стене. Странный, коллекционный, с персонажами какой-то игры.

— Подрабатываю у отца, — девушка пожала плечами. — Здесь всегда скука смертная, зато могу делать, что хочу, — на компьютере у неё был остановлен сериал. Венцеслав усмехнулся.

— О, я смотрел. Ты на каком сезоне?

Незнакомка была приятно удивлена.

— Уже почти в конце третьего. Чур без спойлеров! — посмеялась она. — Надеюсь, этот Красный Дракон не испортит им малину. И почему они не взяли Ли Пейса… — вздохнула девушка и вручила Рауху счёт. — Держите. Если что понадобится, я здесь.

— Есть какие-нибудь автоматы? Мне бы пива и презервативов.

Девушка подняла брови, красноречиво посмотрев на Венцеслава. Он понял, как это выглядит.

— Что? О… Нет. Нет, я не трону тебя. Будь спокойна.

Тут лицо незнакомки приобрело хитрое выражение. Она перевела взгляд на Кальцифера.

— Так вы?…

— Да.

— И вы?…

— О да, — Венцеславу было и приятно, и неловко от этого разговора.

— Я Пэм, — девушка протянула руку, заулыбавшись.

Раух ответил на любезность.

— Автоматы у нас рядом с туалетом. Это туда, дальше, — у неё явно прибавилось энтузиазма. — Приятной ночи, сэр, — она подмигнула, и Венцеславу стало совсем не по себе.

Он занёс полусонного Кальцифера в номер. Хотел отстраниться, чтобы уйти в душ, но юноша взял его за грудки старой рубашки. Они поцеловались. У юноши приятно закружилась голова. Если бы не тихое „я сейчас“ Венцеслава, он бы добился своего. Кальцифер картинно разыграл обиду, насколько позволяла сонливость, и взглядом сопроводил Рауха до душа. Когда зашипела вода, запахло мужским шампунем. Ментол дополнил аромат кожанки.

Кальцифер поднялся с кровати и от нечего делать начал осматриваться. Чем дольше он находился в мотеле, тем сильнее убеждался, что однажды его кто-то здесь построил из дерева, как обычный дом. Всё походило на часть старого охотничьего домика. На стене висело старое чучело головы молодого оленя. Кальцифер подумал, что в планы оленя точно не входило украшать собой гостиную, поэтому ему взгрустнулось.

Он отвернулся, чтобы отвлечься, и потрогал ручку двери, ведущей в душ. Только дёрнул — показался Раух.

— Какой ты нетерпеливый, — улыбнулся и стал надвигаться на парня.

— Ты мокрый, — засмеялся Кальцифер, когда Венцеслав стал его ловить.

Юношу обдало жаром. Когда он оказался на постели под мужчиной, с волос последнего ещё капала вода.

— У тебя даже усы мокрые! — Кальцифер стал шутливо отпихиваться и ёрзать. Венцеслав пощекотал его и подмял по себя. Обессилевший парень мог теперь шевелить только пальцами ног.

— Будешь знать, как подсматривать, — Раух укусил парня за мочку уха, и тот вздрогнул.

— Ты жулик, — неуверенным обиженным тоном протянул юноша. Его ладони лежали на волосатой груди Венцеслава.

— Только тебе тут всё можно? — хмыкнул он, и Кальцифер вздрогнул от прикосновения губ к шее.

— Нечестно, ты сильнее… — на выдохе простонал парень и закрыл глаза. Рауху ничто не мешало продолжить касаться бледной кожи. Ткань футболки Кальцифера была очень приятной и скользкой. Ладонью мужчина поглаживал тело, касался сосков — и чувствовал, как парень вжимается в постель. Мягкие прикосновения действовали на него завораживающе. Так бывает, когда в жизни слишком много насилия. Мелкие шрамы напоминают Кальциферу о прошлом, но он старается почаще улыбаться и поскорее всё забыть. Как и прежде, юноша носит короткие или обтягивающие вещи и любит бананы и фруктовый лёд. Разница только в том, что все эти уловки теперь только для Рауха. Тот снисходительно усмехается, заваливает парня на плечо, а дальше — дело за малым.

— Не понимаю, зачем презервативы, — сказал как-то Раух, когда думал, на чём можно сэкономить, — я ничем не болею. Да и ты тоже.

— Просто я обожаю смотреть на то, как ты распечатываешь их зубами, — хитро улыбнулся в ответ Кальцифер и подмигнул ему.

Сейчас Венцеслав сделал то же самое, и юноша стал смотреть, как он надевает презерватив. Это были томительные минуты ожидания тепла и близости. Кальцифер лежал и покусывал указательный палец — привычка из того же прошлого. Он и сам не знал, почему ему запрещали стонать. Наверное, делал это некрасиво?

— Ни в коем случае… — на выдохе ответит ему в губы Раух, прежде чем обжечь поцелуем. — Ты дивно стонешь. Убери руку.