Мой Ренессанс (СИ)

И Кальцифер, преисполненный нежности, обнимал его. Это были благодарность и симпатия. Прижатый к постели, он чувствовал плечами пружины. От простыней пахло сыростью. Это не имело значения, потому что Раух заполнял собой всё. Иногда Кальцифер чувствовал слезы на щеках. Парень не мог поверить, что с ним могут обходиться мягко. И любить его. С мелкими пошлыми представлениями, безграничной доверчивостью и верой в хорошее, инфантильностью и добротой. Он наконец-то перестал быть для кого-то шлюхой. Его не отвергают, когда узнают, что тот может плакать. Или, например, брать вещь любимого человека и носить её. В представлении остальных тот, кто станет мужчиной, так делать не может. Для взрослых парень был жалок, а для сверстников — опасный соперник. Меньше всего Кальцифер любил бороться за место под солнцем. Подобные ему встречаются среди хиппи.

Его любовники не знали, что вместе с телом парень отдаёт душу.

Венцеслав не обращал внимания на Кальцифера, считая его таким как все. До определённого момента.

Сколько же неисчерпаемых моральных сил надо иметь, чтобы простить ему всё содеянное. В его представлении юноша был сильнее, чем он сам.

Раух пренебрегал его симпатией, унижал и высмеивал. Предпочитал старшего брата, отношения с которым не срослись. Высказал много нехорошего. Размозжил череп мальчишечьей любви. Только сейчас Венцеслав вспоминал и понимал, насколько больно было Кальциферу. Каждым поцелуем Раух надеялся залечить рану в душе юноши. Коснуться губами каждого шрама. Будь рана гниющей и кровоточащей, но принадлежащей Кальциферу, он бы поцеловал её. Венцеслав не понимал, откуда берутся силы для прощения, и считал это чем-то вроде бытовой святости.

Кальцифер стал единственным, к кому Раух мог бы спокойно повернуться спиной.

Окрыляло чувство, когда юноша дрожал от удовольствия в его руках. Тихим голоском звал по имени. Шептал всякий романтический бред, который Венцеслав, несмотря на всё, ещё не был готов принять всерьёз. Раух отвечал первое, что приходило в голову, и это устраивало юношу. Они целовались долго и чувственно. Мужчина не всегда двигался — временами просто проникал в любовника, и они долго вместе лежали, просто целуясь. Кальцифер неровно дышал и посмеивался.

“Почему у тебя такие широкие плечи? Почему такие большие руки? А почему такой большой…”

“Р-р-р-р”.

Вот и всё.

========== 2: Ещё немного. ==========

Когда Венцеслав проснулся, Кальцифер уже бодрствовал. Тихонько лежал рядом и чем-то занимался в планшете. Сонный и обнажённый, пахнущий фруктовым гелем для душа. Запах цитрусовых немного освежил Рауха, и он потянулся. Казалось, будто он проспал целую вечность. Вчерашний вечер был очень далёк в памяти.

— Доброе утро, Вацек, — тихо произнёс юноша и приподнялся, чтобы поцеловать его в щетинистую щёку. Он никогда не жаловался, что тот колется, — Венцеслав брился по своей инициативе. Мать воспитывала его как настоящего джентльмена, а они не выглядят как… Словом, следят за собой. Усы же Раух носил, поскольку они помогали ему соответствовать возрасту. Из-за него же мужчина чувствовал себя извращенцем, когда понимал, насколько юн Кальцифер в сравнении с ним. Последний никакого дискомфорта не испытывал.

— Доброе, котёнок, — Венцеслав зевнул и потянулся до хруста в спине. — Сколько уже времени?

— Около часа дня, — хмыкнул Кальцифер и перебрался к мужчине на колени, убрав планшет. — Видел бы ты себя. Такой лохматый, — обычно аккуратный, Раух действительно выглядел заспанным и помятым. Умилённый Кальцифер стал приглаживать непослушные пряди, но ничего не вышло.

— Час дня, а на тебе даже трусов нет, — с мягким укором усмехнулся Венцеслав и накинул на парня простынь, которой накрывался. — Надеюсь, ты в таком виде никуда не выходил?

— У нас не так много еды было с собой, чтобы я никуда не выходил, но! — юноша назидательно поднял палец. — Я накинул твою рубашку. Я был одет.

Раух перевёл насмешливый взгляд на стул. Она действительно там висела, неаккуратно сложенная.

— Н-да? — он накинул другой конец простыни юноше на плечи. — Надеюсь, она что-нибудь прикрывала.

— Тут всё равно никого нет, — заупрямился Кальцифер. — Кроме Пэм.

— Вы уже успели познакомиться? — кисло осведомился Раух, предполагая, о чём они могли разговаривать.

— Конечно, — кивнул юноша и приблизился, обняв его за шею. — Она приготовила чудесные вафли. Мы тебе оставили, — Венцеслав чувствовал мятное дыхание на губах. — Они даже Кракену понравились.

- Ну, его чем не корми, он всем доволен, — проворчал Раух и коротко поцеловал мальчишку в губы. — Ладно, хватит нежиться. Так и весь день пройдёт, — он хотел сбросить Кальцифера на кровать и пойти в ванную, но тот придержал его.

— Поцелуй подольше, — жалобно попросил юноша, и Венцеслав не смог отказать. Он наклонился к нему и стал целовать, мягко и страстно, пока Кальцифер не потерял бдительность. Тогда-то мужчина освободился от его захвата и бодрым шагом пошёл посмотреть, что же у него на голове.