Мой театр. По страницам дневника. Книга II

В коридоре встречаю Максимову: «Коля, я по поводу „Щелкунчика“, о Гале хотела с тобой поговорить… Объясни ей, что не надо ей этого делать. Ну что это будет такое?» Я «в кусты»: «Катерина Сергеевна, это ваша ученица, вы ей и объясняйте». – «Она меня не слушает». – «А вы думаете, она меня слушает?» Катя руками взмахнула от досады: «Коля, этого нельзя допускать. Какая она – Маша?» Я: «Ну, не Маша, конечно, а Мышильда – дочь Мышиного короля, старшая!» Максимова так хохотала.

Но деваться некуда, репетируем-репетируем… Однажды захожу в зал, а Степаненко с Максимовой сидят, болтают. Я удивился: «Что такое?» Галя вдруг важно: «Знаешь, мы тут подумали с Екатериной Сергеевной и решили, что мне не надо „Щелкунчик“ танцевать». У меня гора с плеч свалилась! Спасибо, господи, избавил от позора! Вернее, спасибо Максимовой, она гениально ситуацию разрешила…

Видимо, намучавшись с Галей, которой на протяжении всего I акта полагалось изображать маленькую девочку, Екатерина Сергеевна ей предложила: «В „Щелкунчике“ очень важная сцена – детские танцы. Пойди, надень платьице, возьми куклу». Степаненко пошла, надела детское платье, взяла куклу в руки. Максимова ей: «Галь, надень бантик, надень бантик». Галя взяла бантик… «А теперь посмотри на себя в зеркало», – сказала Екатерина Сергеевна. Понятное дело, что Галя там увидела! Мышильду – старшую дочь Мышиного короля! Она бантик сняла и молча вышла из репетиционного зала…

Я теперь всегда в таких ситуациях говорю артисту или балерине: «Галя, надень бантик!»

13

Станцевав «Баядерку» в честь С. Н. Головкиной, я сел в самолет и улетел в Вильнюс с Лунькиной на гала, посвященный 85-летию литовского балета. Подошли к театру, на афише написано «Nikolajus Cizkaridzаs», то есть Николаус Цискаридзас. Такого варианта своей фамилии я еще не видел! Но переиначивание меня на литовский лад положения, как выяснилось, не спасло. Публика нас принимала прекрасно. Однако местные националисты подняли такой вой, когда мы уехали: «Какое право имели русские танцевать юбилейный спектакль литовского балета?» В результате, Татьяну Седукову, которая руководила труппой около 20 лет, вложила в нее столько сил, обвинили чуть ли не в предательстве национальных интересов и уволили.

Сезон шел по накатанному, казалось, ничто не может поколебать привычного течения жизни. Я, как положено, отрабатывал свои спектакли в ГАБТе, танцевал на гастролях в разных странах, принял участие в юбилейных вечерах в честь 85-летия М. Плисецкой в Москве и в Париже.

Майя Михайловна всегда приглашала меня участвовать в своих бенефисах, почему-то всегда «приберегая» Цискаридзе на финал, чтобы в конце выйти в своем коронном номере «Ave Maya» М. Бежара.

Плисецкая и Щедрин ко мне исключительно относились. Когда встал вопрос о моем ректорстве в АРБ им. Вагановой, Майя Михайловна, к удивлению многих, поддержала мою кандидатуру сразу, не раздумывая, назвав меня настоящим профессионалом и дельным человеком.

Я по-прежнему много времени уделял своим ученикам – Воронцовой и Родькину. Лина потихоньку восстанавливалась после травмы. С Денисом мы в зале ежедневно шлифовали cabriole, как меня учил Н. Б. Фадеечев. На свой страх и риск я начал готовить с Денисом партию Принца в «Лебедином озере». Узнав об этом, в труппе многие над нами откровенно смеялись, мол, Цискаридзе совсем с ума сошел: Родькин – Принц, вот загнул!

12 декабря в концертном зале Барвиха Luxury Village прошел мой бенефис «Николай Цискаридзе в кругу друзей». Ничего подобного я в своей жизни не делал. Убедили меня в реальности такой затеи друзья, режиссеры вечера – А. Лиепа и Е. Дружинин. В результате получился радостный, яркий гала, где были и песни, и пляски, и еще бог знает что. Сначала я честно оттанцевал «Послеполуденный отдых фавна» и «Кармен. Соло», а потом вышел с Настей Стоцкой в номере из мюзикла «Чикаго», который когда-то исполнял с моей любимой Лиличкой Амарфий.

В свой день рождения, 31 декабря, я традиционно исполнил «Щелкунчик» с Воронцовой, полностью восстановившейся после травмы. Мне «стукнуло» 37 лет. Я не чувствовал приближения катастрофы. Много танцевал, был в очень приличной форме, давал класс, готовил новые партии со своими учениками.

Несчастия начались практически сразу после праздников. 11 января 2011 года скончался мой большой друг Феликс Бабуков. Долгие годы он являлся главным администратором театра «Классический балет». Я с ним познакомился в Кремлевском дворце съездов, будучи ребенком. Он мне всегда пропуска на спектакли труппы Н. Д. Касаткиной и В. Ю. Василёва выписывал. Поскольку в КДСе я часто появлялся, Феликс стал со мной разговаривать. Он с палочкой ходил, у него был церебральный паралич. На один из спектаклей я пришел с мамой, они подружились.