Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

Мать Ивана и Николая{324} Николаевичей Колесовых, Юлия Самойловна^н, жила в это время вместе со своими обоими сыновьями и с сестрою вдовой Татьяной Самойловной Даниловой

^н. Они нанимали небольшую квартиру на углу Знаменской улицы и Спасского переулка. По отъезде приехавших со мною в Петербург спутников, я переехал к Колесовым, но, заболев, перебрался в гостиницу Демута.

Вторую половину августа я провел в Петербурге, не видав моего начальника графа Клейнмихеля, который жил все лето на даче Сивкова, у Нарвской заставы. Я ездил к нему представляться, но он, перепуганный свирепствовавшею в Петербурге в 1848 г. холерой, почти никого не принимал. Только по окончании эпидемии и по переезде его в занимаемый им в Петербурге казенный дом, я был приглашаем к его обедам и вечерам. Когда я не бывал у него несколько дней сряду, он по-прежнему присылал меня звать к себе, и я по-прежнему часто говорил его посланному, что меня нет дома, и вообще старался бывать у него редко, чтобы избегнуть тех фамильярностей, которые он позволял себе с П. А. Языковым и многими лицами, часто у него бывавшими {и которые описаны мною в IV главе «Моих воспоминаний»}. На вечерах Клейнмихеля я часто встречал графа Д. Н. [Дмитрия Николаевича] Блудова, Берга{325}

(впоследствии графа и фельдмаршала), И. Р. [Иосифа Романовича] Анрепа и многих других, приезжавших поклоняться временщику. Я бывал на этих вечерах приблизительно один раз в неделю. Поведение Клейнмихеля со своими гостями было {такое же, какое описано мною в V главе «Моих воспоминаний», и поэтому я не буду повторять здесь рассказы о происходивших на них скандалах, подобных описанным мною в означенной V главе}.

Осенью 1848 г. приезжал в Петербург Лев Сергеевич Пушкин, {о котором я упоминал во II и V главах «Моих воспоминаний» (брат поэта)}. Мы с ним часто видались и обедали в ресторанах, причем он был очень воздержан и вообще экономен. Он в это время служил в Одесской таможне; к жене своей, оставшейся в Одессе, он писал каждый день, несмотря на то что почта ходила из Петербурга в Одессу только раза два или три в неделю. В комнате, которую он нанимал, висел грудной портрет его жены{326}; он не находил слов для ее расхваливания во всех отношениях и добивался от меня, чтобы я сказал, что его жена красивее жены его покойного брата-поэта, – бывшей в это время во втором браке за генералом Ланским

{327}, – с чем я не мог согласиться. Как все это мало походило на прежнего Левушку Пушкина!

Он приехал в Петербург для раздела имения, оставшегося после его отца, незадолго перед этим умершего; ничего не понимая в подобных делах, он назначил меня своим уполномоченным по разделу, для чего я несколько раз бывал у Ланских. По окончании этих переговоров Лев Пушкин уехал в Одессу; Ланские же меня не приглашали продолжать с ними знакомство; я с тех пор у них более не бывал, а потому и не знаком с детьми поэта Пушкина.

Вскоре я узнал, что жена Льва Пушкина его оставила; {впоследствии} он умер, {находясь} в весьма горестном положении.

Лев Сергеевич Пушкин

С рис. неизвестного художника. 1849, Одесса. Из фондов Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН