Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Дошли до того, что ущемление прав малых государств и даже лишение их независимости стали рассматривать как общий приемлемый метод действий и допустимую процедуру. Мир и благополучие человека, которые в идейном мире либералов сообщества народов XIX века стали считать целью государственной деятельности, отошли на задний план, а война и насилие стали решающими факторами. Один шведский военный историк писал, что профессиональная военная литература великих держав стала своеобразным форумом, на котором ныне начали формировать законы и методы ведения войны и на котором, например, пришли к выводу, что ради достижения военных целей можно пожертвовать независимостью и территориальной неприкосновенностью других государств (Holm Torsten

. Kriget och kulturutvecklingen… S. 154–156)

6

. Дошли даже до того, что нарушение суверенитета и территориальной целостности другого государства, особенно малого, которое не в состоянии защитить себя оружием, считается естественным, даже оправданным действием, которое привлечёт внимания и не вызовет осуждения противоположной стороны. Когда летом 1940 года повсюду начали циркулировать слухи о том, что Советский Союз намеревается напасть на Финляндию – об этом позднее, – то о самих слухах говорили много, но, как я заметил, сам факт возможного нападения рассматривался как нормальная практика великой державы, и особого удивления он у посторонних не вызывал. Конечно, и Кремль исходил из этой точки зрения. О подобных методах, исповедуемых великими державами, следует помнить, рассуждая об отношении Советского Союза к нашей стране. В 1939–1940 годы мы на себе в достаточной мере испытали неэффективность принципов права и правды в нынешнее время грубой реальной политики. Мы не могли себе позволить вновь вернуться в мир иллюзий.

Не следует забывать и общеполитическую ситуацию. Действовал договор между Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 года. Что точно содержал этот договор, наверняка в то время не было известно. Несмотря на заверения германских официальных кругов – в профессии дипломата считается допустимым говорить правду, но не очень точно, – отовсюду доносились слухи, что договор содержит секретные статьи, относящиеся и к нашей стране.

Если бы моя работа не была столь сложной и напряжённой, то пребывание в Москве могло бы быть приятным и интересным. Было интересно разобраться, что же на самом деле происходит в этой таинственной гигантской стране, в каком направлении она идёт. Пытался следить за ходом дел в Советском Союзе с помощью литературы, в моей библиотеке было собрание сочинений Ленина, 30 толстых, трудночитаемых томов, знакомство с которыми у меня в конечном счёте оказалось весьма поверхностным. Насколько удачным оказался гигантский общественно-экономический эксперимент в Советской России, как он осуществлялся, об этом было интересно и важно иметь хотя бы некоторое представление, а для соседей СССР это было просто необходимо. К сожалению, результаты моих усилий оказались весьма посредственными. Да, я пытался понять, к чему стремятся большевики, с помощью ведущих газет «Правда» и «Известия», ежедневное чтение которых было весьма тяжёлым занятием, журналов и иных большевистских изданий. Но у меня было много работы, других забот, к тому же моё пребывание там было недолгим, всего 15 месяцев, в связи с чем мои достижения были более скромными, чем мне бы хотелось. Добывать информацию в Советской России было непросто. Россия, «Москва, загадочная и абсолютно непредсказуемая для западного мышления и чувства» (Шпенглер), всегда была подобна сфинксу, а большевистская Россия в ещё большей степени.