Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Первое время много неприятностей было с нарушениями границы военными и – меньше – гражданскими лицами. Причиной были в основном недоразумения, поскольку новая граница не была ясно обозначена. В большинстве случаев это было связано с неправильным представлением о направлении прохождения границы, в других – с ошибками ориентации. Весной и летом из-за конфликтов на границе русские задержали несколько десятков финских солдат, даже осенью под арестом у русских было 40 финнов. Я неоднократно вносил предложения об их освобождении. Советское правительство в силу своей подозрительности заняло в этом вопросе жёсткую позицию. Нас подозревали неизвестно в каких тайных намерениях. 17 апреля у меня состоялась беседа с Молотовым, которая оказалась одной из самых неприятных. У него было три невесёлых дела: Энсо, пограничные конфликты и оборудование, которое было вывезено с промышленных предприятий, находящихся на территории, переданной уже после подписания Мирного договора. (Об этом более подробно позднее.) «Молотов ни в одной беседе ранее, даже в день начала мирных переговоров 8 марта, не выглядел так мрачно, как вчера», – писал я министру иностранных дел. О пограничных конфликтах он говорил очень горячо и резко, даже угрожающе, и несколько раз повторил, что советское правительство воспринимает их очень серьёзно. Он сказал, что считает эти конфликты провокацией и расценивает как шпионаж. В числе нарушивших границу был один человек с русской фамилией, которого они приняли за российского белогвардейца. Молотов потребовал немедленного прекращения нарушений границы, в противном случае они могут привести к печальным последствиям. Он особо подчеркнул, что обращается ко мне как к посланнику Финляндии, официальному представителю правительства своей страны.

Ответил, что мы также заинтересованы в прекращении конфликтов на границе, для чего отвели войска и пограничную охрану на полкилометра от границы, и на следующий день сообщил, что отвод осуществлён на один километр. Новая граница не везде ясно обозначена, и это может вести к недоразумениям. Молотов ответил, что с советской стороны нарушений не происходит, в то время как с финской – за последние дни их было несколько. Он добавил, что если подобные дела будут продолжаться, то они будут безжалостно обращаться с нарушителями, если же какой-либо русский нарушит границу и перейдёт на финскую сторону, то «у нас не будет никаких требований в его отношении». «Не знаю, насколько искренни утверждения русских. Однако я не думаю, что они имеют цель спровоцировать конфликты в качестве повода для каких-то новых действий, – писал я в докладе министру. – Тем не менее, очевидно, что они по-прежнему имеют в отношении нас подозрения, рассеять которые или даже уменьшить совсем непросто».

Через несколько дней у нас с Молотовым вновь был продолжительный разговор о нарушениях границы. Я смог сообщить ему, что человек с русской фамилией, которого они приняли за «белогвардейца», родился в Финляндии и всю свою жизнь прожил там в качестве гражданина Финляндии. Молотов выглядел несколько успокоившимся и высказал надежду, что нарушения границы, наконец, прекратятся. В другой беседе, когда я вновь пояснил, что нарушения границы происходят в результате ошибок и связаны с неопределенностью линии границы, Молотов утверждал, что финские солдаты-нарушители – шпионы, которые будут осуждены по законам Советского Союза. После того, как новая граница была обозначена на местности, нарушения сократились, а затем и прекратились. Однако, несмотря на наши усилия, всех задержанных финнов спасти не удалось. С советской стороны сообщили, что четверо из них погибли в конфликте. Где были другие и живы ли они, установить не удалось.

В переговорах сразу после ратификации Мирного договора с нашей стороны было предложено для предотвращения пограничных конфликтов заключить соглашение, подобное заключённым после Тартуского мира в 1922 и 1928 годов. Предлагалось для обсуждения пограничных конфликтов назначать пограничных уполномоченных с заместителями, а также специальную комиссию, которая рассматривала бы пограничные конфликты, если уполномоченным не удавалось прийти к единому мнению. С советской стороны было сообщено о принципиальной готовности к заключению подобного соглашения. Осенью я передал наши предложения Молотову, но конечного результата достичь не успели. Для предотвращения конфликтов и их обсуждения вскоре после вступления мира в силу были временно назначены специальные уполномоченные: с финской стороны генерал-майор Лаатикайнен и с советской – комдив Степанов.