Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Развитие событий привело к тому, что мы вернулись к конвенции 1921 года, для изменения которой Финляндия и Швеция приложили так много усилий. Швеция, конечно, была заинтересованной стороной в аландском вопросе, однако каких-либо активных действий в этой связи от неё не ожидалось. Вторая великая балтийская держава, Германия, тогда не проявляла заметного интереса к островам, по крайней мере, в отношении их демилитаризации. В любом случае, действия Советского Союза её не беспокоили. В этом вопросе Финляндия вновь оказалась один на один с Советским Союзом.

В отсутствие Молотова продолжил обсуждение темы контроля за демилитаризованным статусом Аландов с генеральным секретарем НКИДа Соболевым. Сообщил, что мы согласны на размещение консула на Аландских островах при условии, что это будет обычный консул. О деталях договоримся позднее. Соболев, однако, неожиданно передал мне памятную записку, в которой говорилось, что советское правительство считает необходимым осуществлять периодический контроль за демилитаризованным статусом островов, направляя двух представителей советского военного руководства на Аландские острова два или три раза в год для этого, как якобы и предлагал мне Молотов. Я отрицал, что у меня был разговор с Молотовым о подобном военном контроле. Речь шла лишь об обычном консуле. Этого было бы вполне достаточно. Консул наблюдал бы за всем происходящем на островах, ничего тайного там не могло происходить, да и кроме этого у консула не было бы других дел. Посещение островов военными группами вызывало бы лишнее беспокойство. Вновь подчеркнул, что в отношении Аландских островов остаётся в силе конвенция 1921 года, в соответствии с которой острова представляют интерес для государств, подписавших её, в их числе Швеция и Германия, а также Франция, Англия и Италия. Советский Союз не подписывал упомянутую конвенцию, но мы хотели бы уладить все вопросы с ним в дружественном духе. «Предложение (о военном контроле) свидетельствует о наличии у Советского Союза подозрений в отношении нас», – записал я в своем дневнике.

Нам представлялось, что аландский вопрос можно было решить довольно просто, лишь удалив с островов военное оборудование и военнослужащих. Следовало лишь договориться о положении консула, его полномочиях, а также о количественном составе консульства. Правда, возникали вопросы с юридической точки зрения. Конвенция 1921 года, к которой, по мнению финнов, следовало вернуться, не предполагала предоставления подобного права не участвующему в ней государству.

В ещё более худших юридических лабиринтах мы оказались, когда Молотов 24 июля, в тот самый раз, когда он впервые поднял вопрос о «преследованиях “Общества дружбы”» неожиданно передал «предложение о соглашении между Союзом Советских Социалистических Республик и Финляндией об Аландских островах». В проекте было две статьи. В соответствии с первой Финляндия принимала обязательства по демилитаризации Аландских островов, отказу от строительства на них укреплений, а также по непредоставлению их в распоряжение вооружённых сил других государств. Положение о демилитаризации было сформулировано примерно как в конвенции 1921 года. В соответствии со второй статьёй Советскому Союзу предоставлялось право иметь на Аландских островах собственное консульство, которое, помимо обычных консульских функций, осуществляло бы контроль за выполнением обязательств по демилитаризации и не укреплению островов. Таким образом, Советский Союз отказался от требования по контролю военными представителями. 1 августа на сессии Верховного Совета Молотов сообщил, что правительство Финляндии приняло предложение Советского Союза о демилитаризации Аландских островов и об учреждении там советского консульства.

В середине июля заграницей начали распространяться утверждения и спекуляции по поводу нового этапа в аландском вопросе. В этой связи, пытаясь представить свои вынужденные действия как добровольные, с финской стороны было официально объявлено, что «после того, как были устранены причины, вызванные военными действиями и нестабильностью в регионе Балтийского моря и побудившие Финляндию в соответствии с Аландской конвенцией провести укрепление Аландских островов, оттуда начался вывод вооружённых сил и военного оборудования».

Примечательно, что немецкое официальное информационное агентство «Дойчес Нахрихтенбюро» 26 июля, то есть через два дня после вручения мне Молотовым предложения по договору, опубликовало сообщение своего московского корреспондента о переговорах по аландскому вопросу, в котором говорилось о достижении между Финляндией и Советским Союзом договорённости по ряду вопросов. Этими вопросами как раз и были те самые пункты, которые содержались в советском предложении. Было очевидно, что Кремль информировал Берлин о наших переговорах, что, впрочем, было в духе договора о дружбе между Германией и СССР от 23 августа 1939 года2.