Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Предоставление Советскому Союзу права консультаций означало бы признание за этой страной некоего привилегированного положения, которое не вписывалось в систему конвенции 1921 года. Я не думаю, что, внося это предложение, Кремль имел какие-то недобрые задние мысли. Его первоначальная и постоянная позиция сводилась к тому, что Аландские острова должны быть полностью и без всяких изъятий демилитаризованы, а у Советского Союза должно быть право контроля за этим. Русские считали, что в связи с заключением нового соглашения конвенция 1921 года должна «исчезнуть». В связи с моими замечаниями относительно того, что мы не имеем права в одностороннем порядке вносить изменения в конвенцию, Кремль был готов принять нашу позицию, но снабдил её положением о консультациях. Кремль исходил из того, что Советская Россия имеет большой интерес к Аландам, самый большой после Финляндии, и больше, чем Швеция. В соответствии с конвенцией в случае войны на Балтике Финляндия для защиты территории имела право на вре́менной основе устанавливать морские мины, а также, если бы острова подверглись агрессии, предпринять меры для её отражения до прихода на помощь других государств-участников конвенции. Хотя любой из этих двух случаев, в которых Финляндия действовала бы в одиночку, вряд ли представлял угрозу для Советского Союза, тем не менее, в соответствии с конвенцией какое-либо или какие-либо государства-участники могли направить свои вооружённые силы на острова при условии, конечно, что механизм, предусмотренный этим документом, сработал бы. Правда, всё это представляется маловероятным предположением. При этом, существует, по крайней мере, теоретическая возможность, что Аландские острова станут объектом вмешательства «внешних» государств, может быть, даже какой-либо великой державы. Подобные неожиданности и вмешательства были, естественно, не по душе Советскому Союзу. С помощью консультаций он хотел контролировать развитие событий и, по всей вероятности, зарезервировать за собой возможность прибыть на место раньше других, если сочтёт это необходимым. Имеющиеся в нашем распоряжении сегодня материалы показывают, что Советский Союз вряд ли тогда ставил цель окончательно захватить острова и тем самым представлял угрозу для Финляндии, как мы тогда предполагали. Оборонная аргументация, последовательно выдвигавшаяся Советской Россией в течение 20 лет, вызывает доверие.

В Финляндии вопрос о консультациях вызывал большие сомнения как потому, что их содержание не было определено, так и в особенности потому, что возникало противоречие с пунктом 2 статьи VII конвенции 1921 года, в соответствии с которым в случае внезапного нападения на Аландские острова Финляндия должна была предпринять на этой территории все необходимые меры для остановки и отражения агрессора до тех пор, пока не поступит помощь государств-гарантов. Поскольку в соответствии с конвенцией Финляндия была обязана незамедлительно информировать о своих действиях Совет Лиги Наций, который, как и вся Лига Наций, находился в неопределённом состоянии, то на практике эта информация, очевидно, должна была быть направлена государствам – участникам конвенции. При этом мы сочли, что подобная информация могла быть доведена и до сведения Советского Союза, который в соответствии с новым соглашением являлся заинтересованной стороной. Поэтому мы предложили вместо консультаций включить в соглашение положение о том, что в упомянутом случае Финляндия незамедлительно направляет информацию также Советскому Союзу. В соответствии с советским предложением все права и обязанности государств, подписавших конвенцию, распространялись также на Советский Союз. На практике это означало присоединение Советского Союза к конвенции. Финляндия не имела ничего против этого. Однако это было невозможно осуществить с помощью двустороннего соглашения между Финляндией и Советским Союзом, для этого было необходимо согласие всех государств-участников конвенции. Финляндия обещала принять необходимые меры для его получения. Проект ноты по этому вопросу государствам – участникам конвенции был передан для сведения советскому правительству.

Следовательно, в Хельсинки придавали реальное значение системе, сформированной на основе конвенции 1921 года, а также предоставленному Финляндии праву на защиту островов от внезапного нападения. На практике, однако, по моему мнению, всё это было преувеличением. Поскольку в мирное время Финляндия не имела права предпринимать какие-либо действия по укреплению островов, то эти положения конвенции имели лишь теоретическое значение. Они позволяли вести оборону только от небольших отрядов. Но если бы великая держава на самом деле решила оккупировать острова, то в современной войне это было бы осуществлено такими силами, противостоять которым с помощью скромных случайных мер было бы невозможно.