Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Обдумав ситуацию, я пришёл к выводу, что Кремль не примет нашего предложения. Учитывая военное значение Аландских островов для Советского Союза, он, осознавая себя мощной великой державой, захочет участвовать во всех действиях по обороне островов, даже вместе с Финляндией. Аналогичное право он был бы согласен предоставить только Швеции. Во время моего пребывания в Москве я стремился избегать противоречий и для решения вопросов всегда пытался находить в переговорах компромиссы. На тот случай, если Кремль не примет наше предложение, я рекомендовал Хельсинки ввести понятие – «заблаговременное уведомление» (что было бы весьма близко к термину – «консультации»), при этом, также предполагалось получение согласия на конкретные действия государств – участников конвенции. К этому следовало привлечь внимание Молотова, а также к тому, что государства – участники конвенции могут потребовать себе те же права, которые получил бы Советский Союз, и это, в конечном счёте, может побудить Кремль отказаться от своего предложения. Из Хельсинки ответили, что предварительное уведомление, даже если нам придётся пойти на введение этого понятия в случае согласия Кремля, противоречило бы пункту 2 статьи VII конвенции, поскольку в соответствии с ней в определённых случаях, например, при внезапном нападении, подобное предварительное уведомление не всегда можно успеть сделать. На самом деле, по моему мнению, это был бы маловероятный случай.

В следующий раз, будучи у Молотова, отдал ему наше встречное предложение, которое он тут же просмотрел. Говоря о советском консульстве, я выразил надежду, что оно будет иметь умеренный по размерам штат. Сейчас там находятся 12 человек, которым не хватает работы. Молотов ответил, что если там людей больше, чем работы, мы их сократим.

По статье IV состоялся широкий разговор. Молотов твёрдо отстаивал право на консультации. У Советского Союза, говорил он, особые интересы на Аландах, так же, как и у Швеции. И эти интересы больше, чем у других государств. Конвенция 1921 года по Аландам была направлена против Советской России, так же, как и договор 1856 года был направлен против России. Я ответил, что сейчас как раз и идёт речь о подключении Советского Союза к этой конвенции.

Молотов спросил, почему правительство Финляндии не хочет принять предложение о консультациях. Ответил ему, что консультации не предусмотрены системой, созданной конвенцией 1921 года. Финляндия не имеет права в одностороннем порядке договариваться об этом с Советским Союзом и предоставлять ему привилегированное положение по сравнению с другими. Кроме того, понятие «консультации» весьма неопределённое.

Молотов заметил, что термин «консультации» широко используется в международных соглашениях. Он означает, что стороны совещаются. Если на таких консультациях не будет достигнуто согласие, то Финляндия будет иметь право приступать к действиям, предписанным конвенцией 1921 года. Советский Союз имеет особые интересы в отношении Аландских островов, и поэтому его особое положение оправдано и обосновано. Из всех других государств только у Швеции там есть особые интересы, и советское правительство не будет выступать против предоставления таких же прав Швеции. Другим, помимо Финляндии, Советского Союза и Швеции, нечего делать на Аландах. По мнению Молотова, Финляндия имеет законное право заключить обо всём этом соглашение с Советским Союзом. Он не принял нашу юридическую трактовку.

Молотов также не понял смысла статьи V проекта, в соответствии с которой соглашение вступало в силу лишь после обмена ратификационными грамотами, ведь Московский мирный договор вступил в силу сразу после подписания. Мои разъяснения не произвели на него впечатления.

На этот раз у меня с Молотовым было четыре сложных вопроса! Помимо Аландов, это был финско-шведский оборонительный союз, транспортировка германских солдат и проблема никеля. В это время, летом 1940 года, мы оказались буквально в тисках, каждый день могли ожидать чего угодно.