Моя темная королева

Кайо даже пытается выпятить грудь, но едва не падает и успокаивается.

– Глупый Кайо… не делай так больше, – бормочу я, прекрасно понимая, что следующий такой подвиг навсегда лишит меня тьмы.

Перенести сразу троих на… А куда, кстати?

Я все же осматриваюсь и с удивлением вижу вокруг отнюдь не дворцовую обстановку. Комната совсем небольшая, без окон и практически без мебели, зато с большим деревянным конем в углу. Я вскидываю бровь и перевожу взгляд на Принца.

– Она заметила коня, да? – спрашивает он Волка. – Наверняка заметила.

– Его попробуй не заметь, – отзывается тот, опускаясь на единственный стул.

– Прошу учесть, что мне было семь, и один друг… Впрочем, не будем об этом.

Кайо ухает и перебирается мне на плечо.

– А другое имя у него есть? – интересуется Волк, пристально нас разглядывая, и я усмехаюсь.

Разумеется, он догадался, что Кайо не совсем имя, скорее, результат моей детской наивности.

Мы с ним только разделились, когда в лесу заплутала арьёнская травница, и мама пустила ее на ночлег. Птенец все вился вокруг старушки, а та гнала его прочь с криками «Кайо… кайо…». По крайней мере, так мне тогда послышалось. Ты сказала, что это значит «парящий», и поскольку другими вариантами имени для тьмы были Черныш и Сластена, я без раздумий оставила чарующее и непонятное Кайо.

И уже много позже ты призналась, что солгала. Что на самом деле травница кричала «ёкай», а это арьёнский демон. Тогда я рыдала, а сейчас… сейчас понимаю, что лучше с демоном на плече, чем с тысячей демонов в уме и сердце.

– Он необычный ёкай, – отвечаю я Волку, пока Кайо трется круглой головой о мою щеку.

– Не сомневаюсь.

– А где?..

Спросить про Искру я не успеваю, потому что она сама входит в комнату будто прямо из стены. В свежей одежде, с аккуратно переплетенной косой, сжимая в руках охапку черной солдатской формы. Заметив меня, улыбается, оглядывается и каменеет.

Я вижу, как тает ее улыбка, как отливает от лица кровь.

И на одно безумное мгновение хочу вернуться обратно в темницу, лишь бы не произносить страшных слов.

– Он мертв.

Глава 27. Жарово пламя

Южный берег Трогмерета породил немало легенд. Некоторые я знала с детства, другие открываю для себя до сих пор. Но одну, самую яркую, самую обжигающую, ту, в которую уже давно никто не верит, стоило слушать внимательнее.

Ведь именно она – ключ к нашему спасению.

Рассказ мой короток, но и его не получается закончить, потому что Искра отбрасывает форму и бежит ко мне. Хоть клинок не достает – видимо, собираясь убить меня голыми руками.

Встать я не успеваю, а потому решаю вовсе не шевелиться и Кайо, явно вознамерившегося прикрыть меня стеной мглы, удерживаю.

Ни к чему тратить энергию на сопротивление тому, чьи боль и гнев вполне обоснованны.

Однако Волк думает иначе и перехватывает Искру на полпути. Та дергается, брыкается, рычит, но, не уступая ему в росте, в силе явно проигрывает.

– Ты бросила Охотника там! – кричит она, тщетно трепыхаясь в кольце рук Волка.

Оправдаться нечем, и я киваю.

– Он шел за тобой, как пес, за тебя полез на мечи, а ты…

– Это была его дорога, Искра, – перебивает Принц внезапно ледяным тоном. – Он сам ее выбрал, на ней же и погиб.

– Ничего он не выбирал! – снова взвивается Искра, и Волк оттаскивает ее подальше. – Наслушался ерунды, а эта… эта… она ведь даже не проверила…

– Я пыталась его исцелить, хоть он и противился, – говорю я. – Сказал, что его смерть чем-то поможет…

– А ты и рада, да? Удобно ведь… можно бросить его гнить в подземелье. Без могилы, без памяти. Он бы тебя не оставил даже мертвую!

– Он – здоровый мужик, который мог десятерых вытащить одной левой, – вдруг подает голос Волк и, разжав руки, практически отталкивает ее от себя. – А она – однорукая девчонка, что саму себя с трудом носит. Включи уже голову и успокойся. Скоро все кончится, и мы его заберем.

Искра застывает, широко расставив ноги и стиснув кулаки. Она мельком смотрит на мое пустое плечо – благо без капли жалости – и поворачивается к Волку.

– Ты. Обещал, – говорит раздельно. – Не дал ему помочь. Сказал, что мы заберем… заберем их обоих…

Под конец слова уже с трудом протискиваются сквозь ее сжатые зубы и больше похожи на невнятные хрипы. А потом Искра делает шаг и вспыхивает.

Буквально.

Огонь обхватывает ее всю сразу, целиком, от макушки до носков сапог, и явно не причиняет вреда ни коже, ни одежде, ни волосам. Последние, вырвавшись из косы, будто и сами становятся пламенем и колышутся в искаженном воздухе искрящимися язычками.

Прежде я такого огня не видела: призрачного, мерцающего, словно впитавшего в себя все оттенки солнца. Даже Волк управляет совсем другим, и все же первым делом я смотрю именно на него, но натыкаюсь на полный изумления ответный взгляд.