Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Извлечение из классиков принесёт пользу, ведь всегда встретится что-нибудь, что крепко засядет в голову, перейдёт в кровь и плоть.

Ян Амос Коменский

Противоречивость афоризмов – зеркало противоречивости жизни.

Илья Шевелёв

В попытках вырваться из интеллектуальных объятий

«Готовя себя к творческому подвигу, <…> сидел, глядя на чуть подрагивающую белизну экрана» («Гипсовый трубач»). «Первая фраза долго не давалась, сопротивляясь с мускулистым упорством спортивной девственницы» («Гипсовый трубач»).

«Хорошее начало для статьи…» («Работа над ошибками»). «Но, кажется, до меня это уже кто-то говорил» («Козлёнок в молоке»).

«“Город Женева расположен на берегу одноимённого озера”, – прочитал он первую фразу, заскрипел зубами».

Без математики не обойтись

Для начала совсем немного самой общей теории.

Рассуждая в целом о таком уникальном явлении, как афористика, можно сказать, что одной из главных особенностей афоризмов является то, что они в максимально сжатой и ёмкой форме выражают наиболее значимые для людей идеи, передавая от поколения к поколению коллективную и индивидуально-авторскую мудрость. При этом афоризмы не стремятся что-то доказать и аргументировать, они, воздействуя на сознание оригинальной формулировкой мысли, содержат в себе гораздо больше, чем непосредственно написано, и тем самым выступают неким детонатором для интеллектуального сотворчества вдумчивого читателя.

Желание в своём творчестве реализовать все эти качества, то есть быть афористичным, имманентно присуще многим (в том числе и современным) авторам. (Речь, безусловно, идёт о вводных, по классификации Н.Т. Федоренко и Л.И. Сокольской, афоризмах. В своей книге «Афористика» они пишут: «Различают афоризмы вводные, то есть входящие в любой текст произведения, и обособленные, или самостоятельные, входящие в произведения, состоящие из одних афоризмов».)

«Всякий нормальный писатель так же хочет быть афористичным, как всякая нормальная женщина – привлекательной, – замечает Юрий Поляков. И далее продолжает: – Надо сознаться, женщинам это удаётся гораздо чаще… Если после прочтения какой-нибудь книги в вашей голове задержалось хотя бы несколько авторских фраз и мыслей, значит, это приличный писатель и хорошая книга. От плохих в голове остаётся только желудочная тяжесть и обида на первопечатника Ивана Фёдорова».

И с этим сложно не согласиться. Тем более что сам Юрий Поляков, на наш взгляд, является одним из наиболее афористичных современных авторов. Афоризмы в его творчестве играют одну из первостепенных, определяющих ролей, что позволяет говорить об афористичности как черте его идиостиля. Причём об афористичности, явно прогрессирующей от произведения к произведению – от «Ста дней до приказа» до квинтэссенционного «Гипсового трубача».

Требуются веские доказательства? Пожалуйста!

Один мой товарищ по факультету Высшей математики и кибернетики МГУ (сейчас он доктор очень точных наук) любит повторять: «Математика – самая страшная наука. Она не даёт соврать». Готовя этот сборник, я с карандашом в руке, компьютером под рукой и любовью в сердце в очередной раз перечитал все без исключения произведения Юрия Полякова и, как говорят учёные, «методом сплошной выборки» извлёк из них авторские афоризмы.

Картина получилась более чем ошеломляющая! С большим удовольствием хочу её воспроизвести, тем более что нигде и никогда такая информация не публиковалась. Произведения – чтобы не перегружать читателей, приведены только основные! – расположены в хронологическом порядке написания. Первая цифра – количество страниц в произведении, после черты – количество афоризмов (подсчёт произведён с точностью до десятков, а после знака равенства – на сколько страниц приходится один афоризм. Для чего это сделано – об этом ниже). Итак:

«Сто дней до приказа» (1980, первая публикация в 1987) – 80/30=2,67.

«ЧП районного масштаба» (1981, первая публикация в 1985) – 110/40=2,75.

«Работа над ошибками» (1986) – 110/50=2,20.

«Апофегей» (1989) – 110/60=1,83.

«Парижская любовь Кости Гуманкова» (1991) – 110/60=1,83. «Демгородок» (1993) – 115/60=1,91.

«Козлёнок в молоке» (1995) – 285/190=1,50.

«Небо падших» (1997) – 170/130=1,31.

«Замыслил я побег…» (1999) – 476/330=1,44.

«Грибной царь» (2005) – 365/280=1,31.

«Гипсовый трубач» (2008–2012) – 1500/940=1,60.

Сразу предвижу упрёки в том, что стремлюсь «алгеброй гармонию измерить». Но речь-то как раз идёт не о гармонии, точнее, не столько о гармонии (потому что нельзя говорить о равномерном, гармоничном распределении афоризмов по текстам), сколько о насыщенности текстов афористическими высказываниями, о, так сказать, общей тенденции, о степени тяготения к афоризации текста, о создании некоего нового над-текстового афористического пространства.