Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

так, помнится, назывался, как сказали бы сегодня, культовый рассказ Маканина. Роман Полякова продолжает давний разговор, но уже на новом историческом витке. Как и «амбивалентный» герой, Башмаков неплохо вписывался в «застойную» систему: работал и старался ни с кем не конфликтовать, выполнял супружеские обязанности и крутил служебные романы, сидел на партсобраниях и тихонько поругивал «проклятых коммуняк с их трёпаным социализмом». Впрочем, иначе и быть не могло – выбора система не оставляла. А когда она рухнула и выбор появился? Было уже поздно: структура личности оформилась окончательно и закостенела. Отвечать на постоянные вызовы нового времени у Башмакова нет уже ни сил, ни желания. Состояние и мысли эскейпера, пожалуй, характерны для многих наших соотечественников, однажды ощутивших себя жертвами чудовищного обмана и несправедливости: «нужна обломовская неколебимость, нельзя суетиться, устраиваться и приспосабливаться к этой несправедливости, искать в ней своё новое место, ибо любой человек, сжившийся с ней и вжившийся в неё, становится как бы новой заклёпкой в несущих конструкциях этого постыдного сооружения – тем самым увековечивая его».

А может быть, старая система рухнула потому, что в силу биологических и социологических закономерностей доминирующую роль в обществе стало играть поколение эскейперов, которых система сама же и сформировала? В какой-то момент их количество перешло в качество – «человеческий материал» стал иным. Новое вино забродило, и старые мехи не выдержали?.. Впрочем, есть в романе и антипод главного героя по прозвищу Рыцарь Джедай. В отличие от «ни холодного, ни горячего» Башмакова, он весьма эмоционален, активен и энергичен. Его как магнитом тянет на баррикады и в иные горячие точки. Он сначала отстаивает демократию у стен Белого дома, а через пару лет там же гибнет, защищая уже Верховный Совет. Однако, как показывает автор, сейчас не его время – пассионарность Джедая вязнет, как в болоте, в равнодушном и сонном безволии окружающих.

«Замыслил я побег…» – своего рода краткая энциклопедия нашей жизни двух последних десятилетий. Биография героя, круг его родственных связей и знакомств дают автору возможность представить впечатляющую по широте панораму советского и постсоветского общества, галерею портретов различных социальных типов. Это комсомольские и партийные функционеры, учителя и врачи, учёные – технари и гуманитарии, «профессиональные» демократы и митингующие пенсионеры, разного масштаба бизнесмены и откровенные уголовники. Причём картина эта живая, динамичная: некоторые персонажи перекочёвывают из одной группы в другую. Скажем, генерал, профессор Военной академии становится завсегдатаем митингов оппозиции; вчерашний парторг предстаёт сегодня потомственным аристократом, активистом Краснопролетарского дворянского собрания, а бывший комсомольский секретарь – едва ли не бомжом… Часто эти фигуры вполне узнаваемы, как, например, Нашумевший Поэт и другие «властители дум» – слепые поводыри слепых, амбициозные и безответственные. Здесь Поляков в полной мере проявляет себя «гротескным реалистом» – так он сам и критики определяют этот творческий метод. Гротеска, абсурда и вправду хватает в нынешней повседневности, так что порой автору и выдумывать особенно не надо – достаточно художественно воспроизвести ту или иную жизненную ситуацию…Так чем же всё закончилось? В заключительной сцене романа Башмаков, убегая от внезапно появившихся вместе жены и любовницы, пытается перелезть на соседский балкон – путь, не раз им опробованный. Но – оступается, едва успев уцепиться за край цветочного ящика. В таком положении – между небом и землёй – автор оставляет эскейпера. И это – не только закономерный финал его межеумочного существования, но и метафорическое выражение состояния всего нашего общества. Состояния, в котором долго пребывать невозможно.

Юрий Рябинин

Русская трагедия2

В последнее время часто говорили, что литература наша не реагирует адекватно на современную действительность. Потому что действительность эта настолько непостижима и абсурдна, что даже литература растерялась. Многие писатели замолчали. Кто-то укрылся в разных отвлечённых жанрах – в лучшем случае в исторической прозе, а то и вовсе во всяких «кримифэнтэзи». Ещё хуже, когда иной автор замахивается на роль рупора эпохи, а выходят у него частушки или анекдоты, раздутые до размеров романа, этакие сочинения на злобу дня, столь же ценные, как дилетантские поздравления в стихах ко дню рождения.

Но, похоже, период растерянности литературы отступает. Потому что уже иногда появляются произведения, в которых нынешнее безвременье не только изображается отчётливо и без прикрас, но и по-настоящему глубоко анализируется, объясняется: а почему же это происходит с нами и с нашей страной? где выход? в чём разгадка?

Роман Юрия Полякова «Замыслил я побег…» – одно из таких произведений.