Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Однако же всё это вовсе не значит, что произведения Полякова не читаются, а если даже и читаются, то из-за отсутствия какой-либо их определённой «эмоциональной окраски» (всё тот же Роман Сенчин) не вызывают в читателях ни потрясения, ни восторга, ни даже раздражения. (Хотя уж последнее-то, как мне кажется, они вызывают даже с некоторым избытком – я убедился в этом на своём собственном опыте, опубликовав несколько положительных рецензий на повесть «Небо падших» и роман «Замыслил я побег…», которые чуть не поссорили меня со многими вчерашними друзьями!..) Просто, по-видимому, публичные дискуссии рыночной поры очень жёстко регламентируются владельцами средств массовой информации и хозяевами ведущих издательств (как, впрочем, и самими их потенциальными участниками), а потому они протекают главным образом не столько на страницах ведущих периодических изданий, сколько в коридорах творческих союзов, в редакционных кабинетах да около барных стоек.

– Ну что ты носишься с этим Поляковым! – с нескрываемым раздражением выговаривали мне товарищи по Союзу писателей России после опубликования мною нескольких доброжелательных откликов на роман «Замыслил я побег…». – Да разве же это у него – роман? Так… Собрал с миру по анекдоту, свалил их в кучу, вот и всё его творчество…

– Ради бога! – отвечал я своим оппонентам. – Кто не даёт воспользоваться этим приёмом другим писателям? Я нисколечко не возражаю, если вы тоже покажете мне свою кучу анекдотов – но только так, чтобы из неё получилась отчётливая картина последних пятнадцати лет нашей истории. Пожалуйста, нарисуйте мне самую что ни на есть частную-пречастную жизнь вашего героя, но чтобы по ней было видно, как мы профукали свою великую державу. У Полякова-то из его «анекдотов» выкладывается вся перестроечная эпоха, да так ярко и красочно, как настенное панно из мозаики, надо только научиться его правильно прочитывать…

…Друзья мои недовольно фыркали и отходили в сторону, скорее всего оставаясь при своём изначальном мнении. А я понял, что нужно писать не рецензию на новый роман Полякова, а нечто вроде методического пособия по чтению произведений этого неординарного, но довольно поверхностно прочитываемого всеми автора.

2

Посмотрим же, о чём надо в первую очередь помнить, знакомясь с новым романом Юрия Полякова. На мой взгляд, наибольшая сложность его прозы заключается в том, что главное в его повестях и романах содержится не столько в самих перипетиях их сюжетов и даже не столько в тех идеях, которые напрямую декларируются автором и его персонажами по ходу прямого развития событий его произведений, сколько – в тех второстепенных, казалось бы, деталях, которые, составляя собой побочный фон повествования, как раз и придают ему на самом деле по-настоящему жизненную полноту и узнаваемость. То есть – в обрывках разговоров и воспоминаний, в мимолётно отмеченных изменениях окружающей реальности, в выплывающих между делом подробностях вчерашнего быта, в случайно попавших в авторское поле зрения сценках уличной жизни, в личных наблюдениях над тем, как меняют человека любовь, деньги, власть или внезапные трудности, в тончайших нюансах человеческих характеров и множестве других «мелочей», без которых настоящая литература превращается в мёртвые, искусственно сотворённые из россыпи случайных слов тексты. Сюжет в произведениях Полякова – это по большей части не более как путеводная нить, тропинка для того, чтобы, как по знаменитому саду камней, провести читателя по территории романа или повести, дав ему возможность увидеть каждую из разложенных по ходу этого странствия мыслей. Пространство поляковских произведений настолько плотно нашпиговано правдой жизни, что этого сразу даже не замечаешь. Это как с водой, которую чувствуешь на теле, когда она льётся на тебя редкими дождевыми струйками, но которую совершенно не ощущаешь вокруг себя, когда плаваешь в тёплом море или озере. Так и имеющиеся в тексте художественные образы или приметы окружающей эпохи – на них обращаешь внимание только тогда, когда они редки и не сливаются в сплошной фон, а когда из них соткано практически ВСЁ произведение, то большинство из них обнаруживаешь, только оглянувшись на прочитанное ещё раз.

Формула «лицом к лицу лица не увидать» во многом характерна как раз для такой прозы, как последние романы Полякова. Но именно эти не замечаемые при первом прочтении штрихи и детали как раз и несут на себе тот внесюжетный поток романной информации, в который как раз и «упакованы» авторские наблюдения и размышления над действительностью сегодняшней России.