Моя жизнь

После выступления перед ассамблеей Северной Ирландии в Белфасте, в котором я призвал ее членов претворять в жизнь «Соглашение Страстной пятницы», мы с Хиллари, Тони и Шери Блэр, Джорджем Митчеллом и Мо Моулэн, министром Великобритании по делам Северной Ирландии, отправились в город Ома, чтобы встретиться с людьми, пострадавшими от взрыва бомбы. Мы с Тони выступили перед собравшимися, а потом навестили семьи погибших и детей, получивших ранения. Мы были поражены непоколебимой решимостью пострадавших от взрыва людей продолжать борьбу за мир. В тяжелые времена, омраченные конфликтами и вооруженными столкновениями, кто-то написал на стене одного из домов в Белфасте: «Существует ли жизнь перед смертью?» Даже после кровавой бойни в Оме ирландцы ответили: «Да, существует».

Перед тем как отправиться в Дублин, мы с Блэрами приняли участие в митинге сторонников мира в городе Арма. Именно оттуда Святой Патрик начал распространять в Ирландии христианство, и в настоящее время этот город является духовным центром Северной Ирландии и для католиков, и для протестантов. Меня познакомили с симпатичной семнадцатилетней девушкой Шэрон Хофи, которая, когда ей было четырнадцать, написала мне письмо, в котором просила помочь прекратить войну и предлагала простое решение: «Обе стороны испытали потери и боль. Обе стороны должны простить».

Потом мы с Берти Ахерном провели пресс-конференцию. Один ирландский журналист сказал: «Похоже, что мирный процесс обычно получает ускорение после вашего приезда. Можем ли мы рассчитывать на ваш приезд в будущем?» Я ответил, что для них было бы лучше, если бы этого не понадобилось, но самому мне хотелось бы приехать еще раз. После этого Берти сказал, что мой визит после трагедии в Оме придал энергии сторонам, и они сумели быстро принять решения, на которые иначе «могли бы уйти недели, а то и месяцы». Всего за два дня до этого Мартин Макгиннес, возглавивший на переговорах делегацию «Шин Фейн», объявил, что будет лично наблюдать за процессом разоружения со стороны «Шин Фейн». Мартин был влиятельной фигурой и правой рукой Джерри Адамса. Для Дэвида Тримбла и юнионистов это заявление стало свидетельством того, что, по словам Адамса, для «Шин Фейн» и ИРА «насилие стало прошлым, о котором следует поскорее забыть». В нашей беседе с глазу на глаз Берти Ахерн сказал мне, что после Омы ИРА предупредила «Настоящую ИРА»: если они вновь попытаются сделать нечто подобное, то им придется опасаться уже не столько британской полиции, сколько своих бывших единомышленников.

Первый вопрос, заданный мне американскими журналистами, содержал просьбу прокомментировать резкую критику, которой за день до этого подверг меня в Сенате мой давний друг Джо Либерман. Я ответил: «Я согласен с тем, что он сказал... Я допустил большую ошибку, это ничем нельзя оправдать, и я сожалею об этом». Некоторые мои советники были очень расстроены тем, что Джо выступил с критикой в мой адрес в то время, когда я находился за рубежом, но меня это не очень огорчило. Я знал, что Джо был глубоко религиозным человеком и его глубоко возмутило то, что я сделал. Кроме того, он был осторожен и не сказал ничего, что можно было расценить как предложение подвергнуть меня импичменту.

Моей последней остановкой в Ирландии стал Лимерик, где на улицы вышли пятьдесят тысяч сторонников мира, включая родственников одного из членов нашей делегации, конгрессмена Питера Кинга из Нью-Йорка, который взял с собой в Ирландию и свою мать. Я сообщил собравшимся, что мой друг Фрэнк Маккурт увековечил старый Лимерик в романе «Прах Анджелы» (Angela's Ashes), но новый Лимерик мне нравится больше.

Девятого сентября Кен Старр прислал в Конгресс свой 445-страничный доклад, в котором приводил одиннадцать оснований для моего импичмента. Даже расследовавшему дело «Уотергейт» Леону Яворски не удалось ничего подобного. Независимый прокурор и его сотрудники должны были представить Конгрессу обнаруженные ими «существенные и достоверные» доказательства, которые могли бы служить основаниями для смещения с должности, но именно Конгресс решал, достаточно ли их для начала процедуры импичмента. Доклад Старра был опубликован 11 сентября, доклад Яворски об «Уотергейте» вообще не появился в печати. В докладе Старра слово «секс» появлялось более пятисот раз, дело же «Уайтуотер» было упомянуто всего два раза. Он и его союзники думали, что смогут спрятать в моем грязном белье все грехи, которые совершили за четыре года.