Молчаливая слушательница

Я, естественно, не рассказываю о ссоре с Рут. О том, что она была очень взвинчена перед сном. О том, что я услышала напоследок: угрозу Рут убить нашего отца, ныне покойного.

Глава 49

Гвен и Джордж

Декабрь 1948 года

Перед самым падением со ступеней и ударом о растрескавшуюся дорожку Гвен заметила первые ярко-красные искры: сотни маковых головок, которые вот-вот превратятся в цветы. Каждый цветок в букете или венке – дополнительные полшиллинга.

Когда она ударилась о дорожку, сотни ярко-красных искр боли обожгли тело.

…Прежде чем открыть глаза, Гвен уловила больничный запах и встревожилась. Руки взлетели к животу, изо рта вырвался вздох облегчения – по-прежнему тугой, огромный.

– Миссис Хендерсон?

Гвен не открывала глаз. Она будет притворяться спящей, пока время не повернет назад – туда, где еще не было падения. Туда, где Гвен еще не беременна этим ребенком. Туда, где еще не беременна Марком. Туда, где она еще не прошла в одолженном подвенечном платье по церковному проходу. Туда, где первый танец еще не закончился. И вот там, именно там, Гвен чуть-чуть подтолкнет время влево. «Нет, спасибо», – ответит она и вернется к Джин, к хихикающим в сторонке подругам…

– Миссис Хендерсон, вы очнулись?

Гвен сглотнула, приоткрыла глаза. Белая женщина, немолодая, грудастая и суровая на вид. Гвен сделала вдох, ребенок в животе пнулся, и ее пронзила острая боль. От неожиданности она поморщилась и распахнула глаза.

Медсестра с улыбкой села рядом на стул, взяла ее за руку.

– Вы в больнице, миссис Хендерсон. Вы упали. Помните? Упали с заднего крыльца у себя дома. Вас нашел муж и позвонил доктору.

Интересно, подумала Гвен, почему с ней разговаривают, как с глухим ребенком?

– Вы поправитесь, – добавила медсестра.

Неожиданно Гвен вспомнила.

– Марк! Что с Марком?

– С Марком все хорошо. Беспокоиться следует не о нем. – Голос сестры изменился. – Миссис Хендерсон, у меня хорошие новости и, к сожалению… очень печальные новости тоже.

– Что?.. Малыш ведь жив, он толкается…

Голос Гвен дрожал не хуже gypsophila paniculate[22], который она с недавних пор использовала в свадебных букетах. Он рос вольготно, легко размножался самосевом, как и ее будущие маки; давал нежнейшие белые облака из мелких цветков, и облака эти невесомыми колибри парили в воздухе. Неудивительно, что теперь каждая невеста просила букет из качима метельчатого.

Медсестра была добра, но ее слова ранили больнее розовых шипов. Гвен не понимала медицинских терминов, однако фразы «бедная крошечная душа» и «предстоят трудные роды» звучали яснее некуда.

К тому времени как медсестра вышла из палаты, Гвен начисто забыла «хорошие» новости.

Глава 50

Джой и Рут

Декабрь 1960 года

Марк протянул газету маме, та прочла первую страницу и вздохнула.

– Бедняжка Венди… Уверена, ее скоро найдут. Найдут живой и здоровой.

Джой с несчастным видом кивнула. Мама открыла некрологи, сказала негромко:

– Будем надеяться, сегодня нас ждет удача.

Днем, когда Джой отскребала корыто в прачечной, на подъездной дороге послышался шум машины. Девочка открыла задние двери и увидела на пороге мисс Бойл.

Она жила со своим дядей-холостяком много-много лет (Джой понятия не имела, сколько, но, судя по возрасту мисс Бойл, лет сто, не меньше), а потом он трагически погиб (тоже, как подозревала Джой, давным-давно). Хотя это была трагедия, мисс Бойл с радостью пересказывала историю его смерти при каждом удобном случае и всегда заканчивала словами: «Однако дражайший дядя застраховал свою жизнь на прекрасную сумму, так что мои финансовые затруднения в прошлом».

Мисс Бойл была славной. Правда, Джой, о чьем молчаливом присутствии взрослые быстро забывали, наслушалась немало гадких сплетен о мисс Бойл и дяде. Будто бы родители отослали ее к нему, потому что она отказывала всем подходящим женихам; будто бы мисс Бойл – дочь своего дяди от какой-то грешницы, которая умерла; будто бы мисс Бойл (тут собеседник оглядывался по сторонам и переходил на шепот) «просто-напросто шлюха». Каждая новая сплетня звучала гаже предыдущей. Ни Рут, ни Джой не знали значения слова «шлюха» и не могли найти его в зеленом словарике, но это явно было нечто ужасное.