Молчи или умри

Коев вспомнил, каким был отец прежде: цветущим, веселым, с легкой походкой. Невысокий, но стройный, энергичный в движениях, он был властным, внушая силу и уверенность. Теперь же перед ним лежал истощенный, немощный человечек, в котором еле-еле теплилась жизнь…

Ночью Коев не сомкнул глаз. Он переворачивался с боку на бок и заснул лишь под утро. Однако утром его будто кольнуло: пора сходить в отчий дом. Коев вскочил с постели и подошел к окну. Где-то далеко-далеко, за Старопланинским хребтом заалела полоска неба и медленно поползла, расширяясь, по крутым скатам. С новой силой нахлынули впечатления минувшего дня, тревожившие душу, свинцом ложившиеся на сердце. Что, собственно, надеялся он извлечь из разговоров? Коеву захотелось разобраться во всем сейчас же, на свежую голову. Отдельные обстоятельства, выстроенные в ряд, были явно взаимосвязаны, а связующая нить вела не куда-нибудь, а к Старому. И то, о чем поведал бай Симо, и то, что сказал Соломон, не говоря уже о Соколе и других… Хотя… Мало ли на свете случайных совпадений? Нет! Надо докопаться до истины, беспристрастно разобраться во всем, чтобы каждый точно знал, что же, в сущности, случилось. Но как, какими путями доискаться правды?

Солнце осветило комнату, и Коев почувствовал тепло его лучей. Осеннее солнышко не слишком щедро, но все же… Солнышко!.. Откуда выплыло это ласковое слово? Ага! Так называла его Аня — солнышко… Коев снял трубку и набрал софийский номер. В трубке зазвенел ее голос. Радость, звучавшая в голосе, выдавала, что она ждала звонка, как с утра ожидают солнца. «Откуда звонишь? Вернулся? Немедленно домой!» Коев сказал, что звонит из гостиницы, даже чуть не проговорился, что вряд ли выедет сегодня. Когда вернется? «Видишь ли, — принялся объяснять он, — тут одно запутанное дело… очень важное… придется задержаться…» «То есть как задержаться? А как же я?» «Потерпишь. День-другой…» «Так долго… — приуныла Аня, — я ждала тебя сегодня. Даже сюрприз тебе приготовила… Нет, ничего не скажу, раз ты такой…» «Аня, — попытался уговорить ее Коев, — вернусь, все тебе расскажу. Сама убедишься…» «Знать ничего не хочу, — упрямо стояла на своем Аня. — Только голову мне морочишь. Наверное встретил там одну из своих прежних зазноб. Не воображай, что это тебе так сойдет! Ты меня плохо знаешь. Думаешь, я дурочка? И гостиницу отлично знаю, и дом разыщу. Второй этаж, номер двадцать пятый. Я это так не оставлю…» В трубке послышались короткие гудки.

«Вот так всегда у женщин, — подумал Коев. — Не могут к бочке меда не подмешать ложку дегтя». Потом он усмехнулся, зная, что Аня уже жалеет о сказанном. Влюбленные не умеют долго гневаться. Разве плохо, когда жена ревнива, когда на тебя не надышится. Он засмеялся, потом поднял трубку и набрал номер комбината.

— Милен, вытерпишь меня еще денек-другой?

— Да оставайся хоть круглый год и ни о чем не думай, — услышал он радостный голос. — Пообедаешь с нами?

— Не получится. Надо кое с кем встретиться. Как только освобожусь, сразу дам знать.

Коев даже не подозревал, что он не освободится ни в тот день, ни на следующий; что разыграются такие драмы, о которых он и думать не мог, но невольной причиной которых стал.

Утро было погожее и ясное, словно ненадолго вернулось лето, однако осень напоминала о себе свежим дыханием. Холодные дни еще не наступили, еще далеки заморозки и хлещущий в лицо северный ветер, когда сумерки только и дожидаются своего часа, чтобы расползтись по улицам и дворам. Приятно было идти по улицам родного города, исполненным людского гомона, журчания воды в фонтанчиках, запаха душистого хлеба, жареных на решетке колбасок и виноградных выжимок.

Коев, задумавшись, шел по городу, начисто забыв, что собирался заглянуть в отчий дом.