Молодые львы

– Может, и нет, – не стал спорить Майкл.

– Однако ты мог бы стать хотя бы сержантом.

Майкл рассмеялся:

– Как же мы мельчаем! Мадам Помпадур в Париже добывает для своего фаворита маршальский жезл. А Луиза Маккимбер забирается в постель короля ради трех сержантских лычек для своего рядового первого класса.

– Давай обойдемся без гадостей! – вскинулась Луиза. – Ты сейчас не в Голливуде.

Трое подвыпивших английских матросов, обнявшись, обогнали их, горланя непристойную песенку:

Повали меня в стожок.

Нету сил уже, дружок.Полюби меня сейчас.Так уже четвертый раз!

Качало матросов во всю ширину улицы.

– Перед тем как встретиться с тобой сегодня, я думал о Достоевском, – оборвал затянувшуюся паузу Майкл.

– Ненавижу образованных людей, – твердо заявила Луиза.

– Кажется, у Достоевского князь Мышкин хотел жениться на проститутке, чтобы искупить свой грех и загладить вину.

– Я читаю только «Дейли экспресс», – огрызнулась Луиза.

– Времена нынче не такие крутые, – развивал свою мысль Майкл. – Я ни на ком не женюсь. А вину свою искупаю тем, что остаюсь в рядовых. Не так уж это и трудно. Таких, как я, восемь миллионов…

Матросы все пели, удаляясь в сторону дворца.

Майкл и Луиза свернули на боковую улочку, на которой немцы разбомбили только один дом. Молодые голоса матросов, хрипловатые, но приятные, хотя пели они откровенную похабщину (Вот попалась заводная, все ей мало, прям шальная!), с каждым шагом звучали все глуше.

«Союзный клуб», несмотря на громкое название, ничего особенного собой не представлял. Три небольшие подвальные комнатушки, украшенные покрывшимися пылью флагами, длинная доска, поставленная на две бочки, вместо стойки бара. Однако иной раз там подавали отбивные из оленины, шотландскую семгу и холодное пиво. Бутылки, потакая вкусам американцев, держали в жестяном корыте, наполненном льдом. Французы, забредавшие в клуб, практически всегда могли рассчитывать на бутылку алжирского вина по установленной государством цене. Чуть ли не все могли рассчитывать на кредит и женщину, если вдруг возникало такое желание. Официантками в клубе работали четыре или пять «голодных» леди, приближающихся к среднему возрасту, мужья которых служили исключительно в 8-й армии, воюющей в Италии. Спиртное наливали, в нарушение установленных правил, и после наступления комендантского часа.

Когда Майкл и Луиза вошли в клуб, в дальней комнатке кто-то играл на пианино. Два англичанина, сержанты авиации, тихонько пели в баре. Упившуюся американку, капрала женской вспомогательной службы, вели в туалет. За большим столом американский подполковник по фамилии Павон, который выглядел как комик средних лет, произносил речь перед четырьмя военными корреспондентами. В тридцатые годы Павон руководил цирком во Франции, а в начале войны служил во французской кавалерии. Он постоянно курил дорогие длинные сигары. В углу смуглый здоровяк француз, которого, по слухам, два или три раза в месяц с заданиями английской разведки сбрасывали на парашюте над Францией, грыз стакан для мартини. Такое с ним случалось, когда он напивался и пребывал в особенно мрачном настроении. В маленькой кухне, примыкающей к дальней комнате, высокий и толстый главный сержант военной полиции, к которому благоволила одна из дам, хозяйничающих в клубе, жарил на сковородке рыбу. За столиком у двери в кухню играли в покер военный корреспондент и двадцатитрехлетний майор авиации, который во второй половине дня вернулся с бомбежки Киля. Майкл услышал слова майора: «Поднимаю ставку на сто пятьдесят фунтов». После этого майор написал расписку на сто пятьдесят фунтов и положил ее на середину стола. «Принимаю и ставлю сто пятьдесят», – ответил его оппонент, одетый в форму американского военного корреспондента, хотя, судя по выговору, это был венгр. Корреспондент тоже написал расписку и бросил ее в кучку бумажек на середине стола.

– Два виски, пожалуйста, – обратился Майкл к англичанину с нашивками младшего капрала, который всегда вставал за стойку, приезжая в Лондон в увольнительную.

– Виски нет, полковник. – Зубов у капрала не было вовсе, а состояние десен говорило о том, что с питанием в английской армии дело обстоит не очень хорошо. – Извините.

– Тогда два джина.

Капрал, в сером фартуке поверх военной формы, ловко и с любовью наполнил два стакана.

К пианино присоединились дребезжащие мужские голоса:

Отец мой на рынке на черном шурует,Весь день гонит мать самогон,

Сестра на панели и телом торгует,А денежка капает в дом.

Майкл поднял стакан, повернулся к Луизе:

– Будем здоровы.

Они выпили.

– Шесть шиллингов, полковник, – напомнил капрал.

– Запиши на мой счет, – ответил Майкл. – Сегодня я на мели, но ожидаю крупный заем из Австралии. Мой младший брат – майор авиации. Получает там и жалованье, и суточные.