Молох ведьм

Ведьма, по словам Его Преосвященства Луи Симона, умела читать на многих языках — венгерском, французском, английском, испанском и даже на латыни. Листая записи прежнего Кавалерье я наткнулся на странные стихи, сочинённые ведьмой и записанные несчастным Луи Симоном, скорее всего помутившимся к тому времени разумом. Я не хочу повторять это богомерзкое творение дьявольского мозга, скажу лишь то, что решил использовать стихи для выявления Розалин. Приказав написать стихи на разных языках, я подсовывал их подозреваемым на допросах. Увы, большинство задержанных не были обучены грамоте. Мои слуги читали стихи вслух, но пока что мы не добились какого-либо значимого эффекта.

Завтра состоится казнь фальшивомонетчика, соберётся огромная толпа народа. Я обязательно испробую новый метод. Глашатай будет читать стихи с эшафота. Если мои предположения верны — ведьма обнаружит себя в толпе.

Камерарий Кариссо

* * *

— Кого они казнят? Ведьму?

Эльва вскочила со стула.

— Ты читаешь или я? Не задавай глупых вопросов. Будь внимательнее. Они казнят обычного преступника. Унылое творчество Лурдес Эспинозы будут читать с эшафота в надежде, что Розалин Макбрайт выдаст себя. Может и так. Стихи настолько слабы, что на месте Розалин, я бы немедленно провалилась бы в преисподнюю от стыда. Но шутки в сторону. По мне — пустая затея. Впрочем, чего ещё ждать от этих идиотов.

* * *

Март, 21, 1560. Лион.

Удача, крупная удача. Вчера стояла невыносимая жара. Вода в котле закипела очень быстро. Преступник кричал, умоляя судей и палачей отрубить голову, толпа ликовала, предвкушая предстоящую расправу. Успокоить чернь удалось лишь выпустив охрану с дубинками, солдаты больно били каждого, кто радовался и кричал сверх меры. Четыре глашатая, по разные стороны эшафота предупредили, что если не будет полной тишины, преступнику просто отрубят голову, а кипяток разольют по площади. По толпе пронёсся гулкий ропот, в некоторых местах начались драки, это горожане усмиряли особо ретивых крикунов. Все боялись остаться без редкого зрелища. Солнце нещадно пекло, запах тысяч потных тел висел в воздухе невыносимым смрадом.

Когда наступила гробовая тишина, начали читать ведьмины стихи. Французские, испанские и немецкие переводы ничего не дали, но стоило произнести первые строки по-английски, как толпа засвистела и даже охране не удалось призвать к должному порядку. Мои агенты заметили суету неподалёку от котла и, бросившись туда, обнаружили бьющуюся в конвульсиях пожилую беззубую старуху с огромной бородавкой на лице. Гвардейцы, схватив её потащили в казематы. Пришлось их поторопить, поскольку любопытные ротозеи то и дело останавливались, чтобы глянуть на котёл, в который только что сбросили фальшивомонетчика.

Воистину убеждаюсь, что народу нужен лишь хлеб и зрелища. Думаю, это пагубное пристрастие останется в людях до второго пришествия.

Камерарий Кариссо

* * *

— Что ты наделала? Почему портал дрожит?

— Не знаю. Я подумала, что…

Эльва подбежала к алтарю, пытаясь остановить начавшийся процесс.

— Дура, там нет Розалин и нет хранителя её души. Но портал теперь не закрыть. Одевайся живо, проскочим внутрь и тут же вернёмся обратно.

Джессика едва успела схватить шулам алуурчин.

Глава 45

Эльва, выбравшись из кротовой норы, почувствовала как в лоб ей упёрся гранёный ствол мушкета. Рука, затянутая в огромную кожаную перчатку, грубо рванула её, выволакивая наружу.

— Этьен, посмотри, может там ещё кто прячется? Или погоди, давай запустим туда Пишото.

Но услуги Пишото, коренастого пса с налитыми кровью глазами, не понадобились. Джессика вылезла из норы сама, приготовив шулам алуурчин. В неё целились сразу восемь стволов. Ещё несколько человек держали наготове вилы, пики и молотильные цепы. Плохо, она сможет справиться лишь с тремя. Остальные успеют выстрелить. Сила тут бесполезна. Джессика попыталась что-то сказать, но получила мощный удар прикладом по челюсти. Сознание покинуло её. Очнулась она в тесной камере, прикованной к стене ржавой цепью. Вместе с ней, прижавшись друг к другу, сидели с десяток девушек, женщин, старух и даже одна девочка лет восьми. Стояла невыносимая вонь. Пленные мочились и испражнялись прямо в канаву у левой стенки.

— Ну что, довольна?

Джессика посмотрела в угол. Гремя цепями к ней подползла Эльва с огромным синяком на щеке. Джессика пыталась обработать рану, но Эльва лишь отмахнулась от её руки. Несчастных поодиночке вызывали на допрос. Одну женщину, избитую до потери сознания принесли и бросили на солому. Вторая вернулась с разбитой губой. Она затравленно смотрела на своих товарок и тихо лепетала:

— Они сказали, что не будут бить. Они обещали, что не станут мучить если я подпишу их бумаги.

Старуха, дремавшая в дальнем углу, не открывая глаз спросила:

— Ты хоть поняла, что подписала?

Девушка лишь замерцала глазами.

— Откуда. Я грамоте не обучена. Они сказали, там написано, что я верю в бога. И если я не ведьма, то с радостью должна подписать.

— Дура. И ты поверила?

— Конечно поверила. Вы думаете они могут врать? Там все знатные люди…