Монгольская империя и кочевой мир

Белая История утверждает, что существует два «владыки» (ezen): лама, являющийся владыкой религии (degedu shashin-u ezen), и император, являющийся владыкой светского управления (Yeke toru-yin ezen). Параллельно этой паре существует идея двух учений (xoyar yosun): духовное и мирское. В дальнейшем из текста выясняется, что эти два учения нераздельны и взаимодополняемы. Поскольку xoyar yosun содержат ряд субкатегорий, являющихся средствами их выполнения, в них между собой смешиваются религиозное и светское, особенно в отношении царской власти. Кроме двух учений есть еще три деятельности (gurban uile), четыре принципа (dorben toru), шесть образцов или наставлений (zirgugan uliger), семь видов знания (dologan bing

) и девять символов (yosun belge).

Эту структуру этического управления можно представить в такой модели:

Из всех этих категорий четыре toru остаются, возможно, самыми таинственными и абстрактными. Они состоят из:

1) kolgen-u yosun amugalang toru;

2) niguca kolgen-u yosun jig-a unen toru;

3) qagan-a barigui engke toru;

4) tusimed-un bariqui cing toru.

Это можно перевести как: 1) принцип свободы/мира, основанный на законах Великого пути (махаяна); 2) суровый принцип истины (dayicing toru

), основанный на законах тайного пути (тантризм); 3) принцип мирного правления, установленный императором; и 4) toru достижения, выполняемый чиновниками [Балданжапов и Ванникова 2001, с. 76]. Здесь очевидна преемственность от Сокровенного сказания. Toru в этом контексте может пониматься как принципы, лежащие в основе особого типа управления и концептуализированные теперь в буддийских терминах. Может быть, дело также и в том, что в структуре, предложенной в Белой Истории [Бира 2001], важное значение имеют тибетские образцы. Однако, в отличие от таких терминов, как «два учения», toru вряд ли является переводом тибетского эквивалента, и, как мы полагаем, этот термин относится к существовавшей монгольской концепции.

Белая История может помочь нам и далее, поскольку содержит и другие практические наставления. Непосредственно перед описанной нами структурой она дает длинный список чиновников светского правления. Список включает гуру хана, великого дархана, великого министра; toru-yin giskikur (= xicheenggul в других версиях = лестница toru

, т. е. наивысшие ранги в государственной иерархии. — Ванникова); знаменосца, сказителя, защитника детей, хранителя печати, весовщика, лицо, осведомленное о пастбищах, певца, возжигателя огней и т. д. В конце этого списка находим упоминание «хана-особы» (qan qumun)), функцией которого является управление посредством трех великих деяний, четырех великих toru, шести образцов и т. д.

Более того, очевидно, что toru включен и в повседневное управление. Это следует из таких предложений: «Управление чиновников, которые не знают toru, тяжелее, чем гора» (Toru ulumedehu noyad-un jasag agula-eche hundu); «Человек не может стать главой улуса, если он осуществляет управление (jasag) вне toru» (toru-eche eteged jasag-I yabugulbasu ulus-un terigun-I barin yadayu)); «(Он) осуществлял управление toru

по их поручению» (tegenu emumune-eche jasag toru-yi yabuguulugsan) [Liu 1981, p. 81–82]; и «Если человек следует истинному toru, он может приобрести великий титул» (Unen toru-ber yabubasu yehe chola-dur hurge). Связь между toru и правительством доказывается тем, что для управления toru должно быть четыре чиновника, называемых тайши [Liu 1981].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в Белой Истории мы обнаруживаем: а) сохранение более ранней идеи высших абстрактных принципов, б) их объединение в структуру, что позволяет концептуализировать toru в качестве единой категории, и в) сильную взаимосвязь между toru и практикой светского правления. Все это обуславливает способы использования термина toru позже, в XVI–XVII вв., о чем мы уже говорили.