Монголы на Руси. Русские князья против ханов восточных кочевников

Нижний, который немного оправился от первого разрушения монголами, теперь был разрушен во второй раз. Старый князь, который бежал к своему брату Борису в Городец, подал весть, что заплатит выкуп. Любой выкуп был отвергнут. Монголы опустошили все княжество и повернули домой, чтобы присоединиться к тем войскам, которые готовились покарать Дмитрия Московского.

Монголы собрали войско огромной численности. Оно выступило в поход под командованием многих князей. Главным военачальником был один из самых великих воинов Мамая – его верный помощник темник Бегич. Москва быстро собрала свои войска. В то время Дмитрий находился в дружеских отношениях с Олегом Рязанским, который согласился оказать немедленную помощь в борьбе с Мамаем. На подступах к столице Олега Дмитрий увидел всю монгольскую армию, стоявшую лагерем на реке Воже. Противники оказались лицом к лицу каждый на своем берегу реки. Монголы были на левом, а русские – на правом ее берегу, не замеченные врагом; они нашли хорошее место для сражения и разбили рядом свой лагерь.

Одиннадцатого августа 1378 г. после полудня монголы, рассчитывая задавить противника числом, переправились через реку Вожу. У монголов и мысли не было сражаться немедленно, но Дмитрий не дал своему врагу времени на отдых или выбор места после переправы. Со всей возможной скоростью он ринулся в сражение. Пронский князь атаковал один фланг, тысяцкий Вельяминов – другой. Сам Дмитрий ударил в центр. Сражение хоть и было яростным, длилось недолго. Монголы были разбиты по всем пунктам, и еще до ночи весь берег реки был усеян их трупами. Оставшиеся в живых при переправе через реку тонули в огромных количествах. Победители не могли преследовать врага в темноте, и это спасло некоторых людей хана. На следующее утро, несмотря на то что густой туман покрыл местность, погоня была возобновлена. Побежденные бросали все; их путь можно было проследить по брошенным оружию, повозкам и пожиткам, но сами они были уже далеко. Это сражение завершилось полной победой русских. Бегич остался лежать мертвым на поле боя, как и многие ордынские лидеры.

Тридцатого августа 1379 г. в четыре часа пополудни в Москве был обезглавлен первый человек, которого казнили публично. Сына Василия Вельяминова Ивана отвезли на Кучково поле. Эта большая площадь была запружена народом. И когда везли преступника, чей отец и вся семья пользовались любовью и уважением города, в глазах многих людей стояли слезы. А когда сверкнул и упал меч, все на площади застонали. Спустя чуть более двух лет на том же самом месте это зрелище повторилось. Был найден Некомат и тоже обезглавлен за государственную измену.

Битва на Воже очень сильно возвысила Москву. «Господь помогал великому князю; монголы повернули назад и бежали» – так говорили все, и это воспринималось как предвестник свободы от монголов и начало более светлого и лучшего времени.

Великий труженик митрополит Алексий умер в тот же год за шесть месяцев до этого сражения. Люди стояли вокруг его могилы и со слезами вспоминали все его труды и просили: «Не забывай нас в своих молитвах, о, Алексий, потому что твои слова перед Богом имеют силу». Дмитрий стоял у гроба со своим наследником – шестилетним Василием, другим сыном четырех лет, своим двоюродным братом Владимиром и многими другими князьями. Дмитрий, крестник Алексия, прекрасно помнил, как он, восьмилетний мальчик, встретился с митрополитом, который возвращался из Орды, после того как вылечил мать Бердибека Тайдулу и получил от нее ее кольцо с печаткой и великие почести.

Алексий дожил до восьмидесяти пяти лет. Вместе со своей должностью он унаследовал от своего предшественника Феогноста много трудноразрешимых проблем. У Церкви в то время было немало источников волнений. Алексий много претерпел из-за интриг в столице Византии, где благодаря влиянию Польши был назначен митрополит для Галича, а другой – для Литвы и Руси благодаря влиянию Ольгерда. Оба этих митрополита претендовали на власть, которая принадлежала Алексию по праву и исторически, поэтому борьба была бесконечной, и окончательное решение казалось чрезвычайно трудным, если не совершенно невозможным.