Монокль. Рецензии на книги Михаила Гундарина

Несостоявшийся писатель, герой-неудачник приравнивает себя к двум группах людей, которым завидует: и к тем, кто состоялся, как писатель, и к тем, у кого просто есть деньги: «Деньги – они как алиби для самого себя и окружающих. Вроде как ответ на вечный вопрос – что делал весь свой век, чего добился? Ответ: разбогател. Ладно, хоть что-то. Не зря, мол. Но я-то беден как церковная мышь». И дальше ещё не раз в разных вариациях упоминается про «перебиваешься с копейки на копейку». Так сказать, «мильон терзаний» на тему славы и богатства. Настоящая творческая натура!

Однако в одиночку находиться в сточной канаве лирическому герою ой как не хочется, поэтому всех лидеров-удачников и аутсайдеров-неудачников в своём воображении он сажает в одну лодку: мол, «печатаешься ты везде, миллионер ты, или свой первый и единственный роман закончить не можешь, – посмотри вокруг. Дрянная, промокшая, в пятнах картонная декорация и муравьиная дрянь под ней. Вместо того, что было в наши восьмидесятые, да и девяностые тоже. Просрали-с мы с вами всё что могли, дорогие удачники

».

С одной стороны, «вечная тема» книги: восьмидесятые-девяностые годы. С другой, – самоуспокоение, самооправдание. И своеобразная самопсихотерапия: все свои неудачи, горечь, всякие горести и неудовлетворённость главный персонаж «трека» словесными гадостями анонимно сливает в интернет (может, и правильно, что интернет хотят деанонимизировать?) Вот что пишет «герой» в недра всемирной паутины, взяв себе ник Lenka Perekur: ««По поводу феминизма. Я возмущена, во-первых, тем, что должна “по признаку пола” поддерживать эту оголтелую свору неудачниц и лесбиянок. Не хочу и не буду. Во-вторых, я правда считаю, что мужчины умнее и талантливее нас, баб. У них есть кое-что в штанах и кое-что в голове. И в душе. А у нас кругом одни дыры. Бабы мы дуры и есть. Хоть с образованием, хоть нет». А дальше «герой» любуется, какой срач начинается под его сообщением, подливает и подливает маслица в огонь, снова подливает – уже вёдрами. Этим свою жизнь, словно глубоким смыслом, и наполняет. Кстати, тоже своего рода творчество. Так и живёт.

У Цоя:

«Что же случилось с нами,

Что случилось с нами

Этот вопрос мне покой

Не даёт

…»

Вроде больше и некуда «крестьянину податься». Помните «Чапаева»? Но там была Жизнь с большой буквы, причём идейная, а тут – просто не до жиру, быть бы живу. Существование, короче. Оттого и «изыски».

Как обещал, перечисляю уже перечисленное (не мной): Булгаков, Джойс, Лермонтов, Пруст, Пушкин, Розанов, Рыбаков, Эко. И кто-то другой есть наверняка: например, добрая четверть/а то и треть сохранившейся до наших дней эллинистической литературы в части ее «специфики».

P.s. Примерно в то же время, когда заканчивал редактировать всю свою «рецензию-эпопею», начал читать «Записки почерком Times New Roman», написанные Сергеем Кругловым, моим однокурсником ко красноярскому универу (ныне Сибирский федеральный университет) и изданные каким-то энтузиастом (который, думаю, неплохо на этом заработал). Удивительный вираж совершила судьба Сергея (или она сам совершил вираж в собственной судьбе). Парень был, пожалуй, самым талантливым на нашем курсе… даже не знаю, как сказать… литератором или просто талантливым (а талант может проявиться в любой гуманитарной сфере), а стал… попом. Кстати, сфера тоже своего рода гуманитарная.

Впрочем, это был шаг в сторону от того, что я хотел сказать/написать.

При чтении кругловских «Записок…» у меня возникла и потом не покидала аллюзия. Пусть и со своим нюансом.

Какая аллюзия? К чему?

Проще процитировать отче Сергея (или Сергия?), нежели пересказывать: