Море вверху, солнце внизу

Я тогда работал учителем английского в средней школе в Тиаро, собственно, там же числюсь и до сих пор. Хотя в школе мне и предоставили отпуск, я не особо верю, что смогу вернуться. Без особого труда представляю всех их: детишек, маленькие тельца, зажатые узкими одиночными партами; их глаза, лишенные всяческого интереса, без огонька; их рты, неизменно выгнутые параболой откровенной скуки; их подбородки, унылые, в чернильных пятнах. Мои методы никогда не работали. Ни неожиданные проверочные работы, ни слайдовые презентации, ни диспуты с мастер-классами, ни тематические шарады и ребусы, ни экскурсии, ни то, что закрывал глаза, когда вопреки правилам они ели и пили в классе, ни, в конце концов, произвольное обучение, превращавшееся в итоге в безумие, присущее поведению школьников в кафетерии. Любая попытка оборачивалась провалом. Я не мог до них достучаться. Единственно важным для меня представлялось объяснить им то, что действительно имеет значение. Я пытался рассказать им о классической литературе, на которой вырос: Фитцджеральд, Сэлинджер, Херстон, Ли, и даже о Фолкнере, что стало моим величайшим поражением. Мне хотелось привить и разделить с ними тягу к знаниям. Не преуспев в этом, я отправился к отцу Иосифу, чтобы тот посоветовал нечто другое как источник вдохновения для моих учеников. Он невзначай предположил, что я мог бы использовать в качестве педагогического инструмента Святой Дух. Как только они воспримут Святой дух, им будет под силу усвоить всё, чему я пожелаю их научить, программу целиком и даже больше, сказал он. Отец Иосиф предложил мне поприсутствовать на занятиях по изучению Библии, которые вела на добровольных началах новенькая девушка по имени Лили, я так и поступил (я не посещал занятия по Библии с детства и, несмотря на то, что помнил теорию достаточно хорошо, подумал, что, возможно, почерпну что-то новое, на худой конец это будет своего рода «повторный курс»).

Занятия проходили в помещении церкви, о котором я раньше и не догадывался, очевидно, предназначенном для детей. Одну из стен украшали нарисованные горошины размером с тарелку. Самая большая из них парила точно по центру среди остальных и выглядела как Земля. На другой стене не было ничего, за исключением креста, который был написан так, что казался трехмерным. Три пестрых, разного размера дивана и кресло-мешок занимали большую часть пространства в дальнем углу (непосредственно рядом с ними стоял мини-холодильник, где, по моему представлению, хранились сок и фруктовое мороженое для детей, в то время как в моем детстве учебные комнаты состояли из четырех стен и потолка, то есть самого необходимого) и бело-розовой кафедрой, за которой стояла Лили. Она улыбнулась мне едва уловимым движением губ и отчужденными глазами. В помещении было прохладно из-за кондиционера, в то же время я уловил поток тепла, идущий от нее. Какое-то безвредное и успокаивающее излучение. Я сделал шаг-другой в ее направлении, и, казалось, свет в комнате то ли оттолкнулся от меня, то ли бросился к ней, сложно сказать наверняка. Чернильные ресницы, хлорофилловые радужки. В глазах сквозила не только отчужденность, но и чрезмерная созерцательность ненарушенного окружающего мира. Они скорее принадлежали райской птице, а не обычному млекопитающему. Ее взгляд выдавал тягу к знаниям. Россыпью кардамоновых веснушек под глазами и широкой переносицей она была похожа на подростка, но я знал, что это впечатление обманчиво. Нижняя, более пухлая губа, выпячивалась не от недовольства, а от уверенности в себе. Темно-бордовое платье, прикрывавшее практически всё тело, само по себе источало непоколебимость благопристойности, хотя я уже заметил это по ее безупречной осанке.

Она спросила:

— Вы потерялись?

Она произнесла слово «потерялись», словно имела ввиду обратное, что она нашла меня. В некотором смысле так оно и было.

— Меня зовут Питер, — сказал я, массируя ладонь левой руки большим пальцем правой. — Я пришел послушать.

Она слегка подняла выпуклый подбородок:

— Узнать что-то для себя?

— Надеюсь.

— У нас есть замороженные сладости. Угощайтесь, — она указала подбородком на мини-холодильник. Едва заметное движение, но я увидел, что ее глаза не только поглощают свет, но и питаются им, пытаются получить нечто, чего не было ранее, нечто, в чем она так отчаянно нуждается. Однако я понимал, что тусклому искусственному освещению комнаты подобное не под силу.

— Я подразумевал, что пришел посмотреть, как вы преподаете. У вас особый подход к детям, как мне рассказывали.

— У меня? Да нет, что вы.

— Но вы можете задействовать Святой Дух?

— Могу позволить Святому духу задействовать их. Присаживайтесь, пожалуйста.