Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы

И завтра наступило. Лечащий врач неожиданно забежал в палату. В это время я отдыхал, и его появление в такой час меня насторожило. Я приготовился к худшему. Справившись о моём самочувствии, он сообщил, что у меня всё хорошо, а подробно обо всём поговорим завтра. Можно понять моё состояние – я был бесконечно счастлив. Спешно одевшись, я выбежал на улицу и направился к телефонной будке, чтобы сообщить жене об этой новости. Появилась надежда в ближайшие дни выписаться из госпиталя и забыть пережитый кошмар.

На следующее утро я был приглашён на беседу к лечащему врачу. Он сообщил, что проводить дальнейшее обследование не имеет смысла. Повышенное количество лимфоцитов в крови очевидно обусловлено большой дозой принятых антибиотиков, которые сдвинули формулу крови. Но это с течением времени восстановится. Готовьтесь на военно-врачебную комиссию, которая состоится завтра.

И вот я на заседании военно – врачебной комиссии. Главный терапевт госпиталя сообщил мне, что причина заболевания предельно точно не установлена, и подозрение на заболевание правой почки. Для установления точной причины необходимо сделать биопсию почки, что дело это добровольное и что этот анализ в моих интересах. Моментального согласия не требуется. Необходимо получить консультацию всех врачей, которые принимали участие в моём обследовании и принять решение.

На следующий день я был проконсультирован и дал согласие. Не верить врачам в тех условиях я не мог. Через год выяснилось, что делать биопсию необходимости не было. Почка была здорова, ошибка врачей очевидна.

Итак, биопсия почки произведена. Процедура весьма болезненна и не безопасна для самой почки. Вновь ВВК. Лечащий врач мне сообщил, что всё хорошо и в ближайшее время меня выпишут. И вот я на комиссии: зачитан результат биопсии – «гломерулонефрит в стадии стойкой ремиссии. К службе на кораблях морского флота я не годен». Я ошеломлён. Как же так, лечащий врач сказал одно, решение комиссии прямо противоположное? Задаю вопрос председателю ВВК о тяжести заболевания и лечении и как долго буду жить? Он ответил, что необходимости в лечении нет, и если повезёт, то можно прожить и десять, а может быть, и тридцать лет. Я поблагодарил за юмор и настоял о немедленной выписке.

Выйдя из кабинета, я попросил лечащего врача объяснить происшедшее. Он ответил, что я практически здоров и могу продолжать службу на флоте, о чём будет сообщено врачу моей Службы. Что касается решения военно-врачебной комиссии, то он сказал, что они люди и по известным причинам не лишены чувства перестраховки.

Возвращаюсь на Службу. В.Г. Безбородов в недоумении от представленного эпикриза. По докладу врача Службы И.В. Кузнецова я был практически здоров и мог выполнять служебные обязанности. Внимательно выслушав меня, Виталий Георгиевич дал бумагу и предложил написать рапорт о согласии идти в очередной рейс.

Через две недели я ушёл в рейс. По окончании рейса я прошёл обследование в Окружном военном госпитале, расположенном в городе Одинцове. Диагноз не подтвердился, но и снять его не могли. Снять этот диагноз могли только в Главном военном госпитале имени Бурденко. От повторного обследования я отказался. С таким диагнозом живу до сих пор, чувствуя себя абсолютно здоровым. О гломерулонефрите нет и речи. Обидно за пережитое и за то, что за необъективно поставленный диагноз и решение, принятое военно-врачебной комиссией, никто не ответил. Да я на этом и не настаивал. А ведь они могли круто изменить мою биографию.

Научно-исследовательский институт

В 1981 году я решил, что с морской экзотикой надо заканчивать. Сказывалась усталость, чувствовалось охлаждение в семейных отношениях.

К тому времени большинство моих сослуживцев ушли из Морского комплекса и успешно проходили службу в других организациях. Руководство Службы моему переходу не препятствовало и я начал поиски нового места службы. Один из моих друзей Э.Н. Белов, работавший в то время в НИИ-27, узнал, что в вычислительном центре института есть вакантная должность и предложил мою кандидатуру. На собеседовании я не мог понять смысл задаваемых вопросов. Проводившего беседу интересовали не моя специальность, на каких ЭВМ работал, где проходил военную службу, опыт работы, а спортивные достижения и прочее. Стало ясно, что на это место есть другой кандидат, а мне откажут. Так и случилось.

Чуть позже мне позвонил С.А. Казаков. Мы вместе с ним учились в академии в одном отделении. Он спросил, не надоело ли мне плавать и не хочу ли я перейти к нему в институт. Предложение было неожиданным и заманчивым. Я согласился. Сергей Алексеевич занимал должность заместителя главного инженера института. Я не сомневался, что эту должность он получил заслуженно благодаря таланту и огромной работоспособности. Академию он закончил с одной четвёркой по философии, чтобы получить золотую медаль, ему было предложено пересдать экзамен по философии. Но он отказался, как отказался и от учёбы в адъюнктуре.