Морской Волк #10-12 - Союз нерушимый

Именно здесь раньше останавливались «гости из будущего», приезжавшие в Москву в сорок втором и летом сорок третьего. Знал этот дом и других интересных людей – но стены разговаривать не умеют. Ну а охрана и обслуживающий персонал давно усвоили три правила – не любопытствовать, не удивляться и не болтать.

– Кто ему гитару дал?!

– Так приказ был, тащ комиссар госбезопасности, чтобы вежливо, и если что попросит, исполнять. А про музыку запрета не было.

– И давно он так поет? Окна закрыты, надеюсь?

– Таки не беспокойтесь, тащ комиссар, сейчас весь этаж пока пустой, на шесть номеров он один. Некому слушать, кроме нас.

– Ладно, ключ давай и свободен!

Из-за двери доносилось:

Протопи ты мне баньку по-белому –Я от белого света отвык…

Комиссар госбезопасности третьего ранга Александр Михайлович Кириллов (среди экипажа подлодки К-25 носивший кличку «жандарм», чему нисколько не обижался) не стал стучать – просто отпер ключом и вошел. К нему обернулся молодой еще человек, с ногами сидевший на кровати, в обнимку с гитарой. В комнате было накурено, хоть топор вешай. На столе и на полу валялись мусор и объедки – похоже, в номере не убирались уже дня три.

– Что же вы, товарищ Безножиков, так распустились? – спросил комиссар ГБ. – Сами небритый, в расхристанном виде. И никотин, он жизнь весьма сокращает, если в таком количестве. Хорошо хоть водки вам велено не давать – а то допились бы до белой горячки, как в самолете, рассказали мне уже.

– А зачем? – ответил человек с гитарой. – Ваши мордовороты схватили, притащили, через весь Союз, где Красноводск, а где Москва? Я так понимаю, будете сейчас агитировать меня продолжить ударный труд на благо Отечества в круге первом, или как у вас здесь шарашки называются?

– Гражданин Безножиков Родион Ростиславович, – официальным тоном произнес Кириллов, – заявляю, что никаких обвинений вам не предъявлено, пока! Я, на правах старого знакомца, имея к тому же все полномочия, искренне разобраться хочу, что с вами произошло? Может, вы переутомились, и вас в санатории полечить надо? Или в нашей епархии непорядок случился – разберемся, накажем виновных? Или вы вроде тогда, в сорок втором, все осознав и хорошо поработав для Победы, снова старое вспомнили – ну тогда, простите! Для начала может объяснить изволите, что это на вас красноводские товарищи понаписали?

– Не, ну а что такого? Это моя, что ли, проблема была, что ихний главный особист когда-то басмачей по пустыне гонял, как товарищ Сухов, – но как было у него три класса образования, так и осталось? Какой мне смысл самому на себя лишние секретности вешать? Совсекретно – да, пожалуйста, всецело понимаю – улучшение торпед в войну так и должно охраняться. А что такое это ваше ОГВ и с чем его едят – не знаю и знать не хочу, сами думайте. Так у него и спросил, является ли сам факт наличия лиц, допущенных к секретам ОГВ, секретом ОГВ, Сухов этот доморощенный радостно мне и заявил, что да, мол, конечно, является.

– А ты?

– А что я? Я и сказал, что являюсь допущенным по форме, точное содержание которой является секретом, к которому уже он сам не допущен, и что пусть идет и принесет от начальства бумагу, что он имеет право принимать у меня допуск по форме, о существовании которой он знать не имеет права.

– А в морду не боялся получить от боевого командира-то? Что твой силлогизм он раскусить не способен, это-то понятно. Да еще в нервной обстановке – когда граница рядом, а за ней черт-те что деется?

– Я тогда уже понял, что не знают они, что со мной делать, руки у них коротки. Ладно, давай серьезно поговорим. Я понимаю, раз ты здесь оказался, то дошло мое письмо до главного куратора Проекта, это который «самый эффективный манаджер всех времен»?

– Дошло, конечно. Вот он и приказал мне с тобой разобраться и ему доложить. А поскольку я тоже человек занятой, то проще было тебя сюда, чем мне в ТуркВО лететь.

– «Дым в трубу, дрова в исходную», как я предлагал, они, конечно, сделать не способны.

– Ты как вообще додумался – чтоб отправить тебя назад в Российскую Федерацию?

– Так я, в отличие от прочих, не моряк, присяги не давал а был гражданским специалистом, верно?

– Верно. Но потом-то, вместе со всеми присягнул, значит, перешел в подчинение и обязан соблюдать законы.

– Обязан. И соблюдаю. И в войне чем мог – предкам помогал. Но как был гражданином РФ, так им и остался, в Нормандии-Неман тоже ведь французы по российским уставам воюют, и ничего, гражданами не стали. Так и я. А теперь война кончилась, я, как не кадровый военный, прошу меня демобилизовать и вернуть, где взяли. А не можете – выдайте вид на жительство, но не паспорт. Я Усатому в подданные не нанимался.

– Ты откуда этой казуистикой овладел?

– Так я говорю – образование. В Красноводске зона – на наш «Дагдизель» эвакуированный, всю неквалифицированную рабсилу оттуда брали. Столько историй понаслушался и начал помогать людям – правильно аппеляцию составить, нарушения администрации вскрыть.

– Истории, лагерные рассказчики, значит. Ну-ну!