Морской Волк #10-12 - Союз нерушимый

Сомнения и споры поначалу вызывало лишь то, имеют ли они моральное право рисковать жизнью всей нации Ямато ради достижения господства над миром – ведь настоящий самурай не может проявить непочтительность к своим родителям, равно как и пренебречь интересами своих детей, а риск жизнью всей нации Ниппон вполне можно было расценить именно так. Решили, что поскольку целью является достижение господства над миром именно в интересах всей нации, то такая цель оправдывает любые средства. И если внутри нации Ямато справедлив принцип, «как нет цветка краше сакуры, так нет человека лучше самурая», то по отношению ко всему прочему миру должно быть принято, что все японцы перед гайдзинами это как самураи перед простонародьем – разве мы, в отличие от всех прочих, не ведем происхождение от богов, и нами правит не Божественный Тэнно, потомок самой Аматерасу? Долг самурая – вести за собой, во всей полноте приняв на себя права и обязанности офицера по отношению к подчиненным – только тут имелась в виду не просто служба под знаменами Тэнно, но вся жизнь нации Ниппон. Тогда все становилось на свои места – офицер имеет полное право жертвовать жизнями даже всех своих солдат ради выполнения поставленной задачи.

Европеец бы сказал, что «бешеные» попытались, и не без успеха, довести милитаризацию общества до абсолюта, сделать всю страну военным лагерем, где гражданская власть целиком и полностью подчинена военным, вплоть до того, что высшая власть в государстве принадлежит облеченному доверием армии генералитету. Вообще, подобную идею высказывал как идеал (но даже не пытался реализовать) германский генерал Людендорф. Однако в Европе так далеко по пути милитаризации страны не заходил никто, даже в Третьем рейхе власть военных уравновешивалась гражданскими и партийными инстанциями. Да и в прежней Японии никто и никогда не распространял принципы Буси-до и Хага-курэ на тех, кто не принадлежал к сословию самураев, даже на мобилизованных воинов-асигару, не говоря уже о гражданских людях. Но «бешеные» были по-своему логичны, рассудив, что только нация, ставшая своего рода «коллективным самураем» сможет покорить и удержать в подчинении многократно превосходящих ее численно гайдзинов. Ну а если она не сможет достичь поставленной цели, то все знают, как должно смывать позор поражения настоящему самураю.

Потому, когда подполковник наконец посвятил майора в суть поставленной перед ним задачи, ответ Инукаи был короток и прост – что именно я должен сделать? После чего майор Инукаи со всем мыслимым рвением, прилагая все свои силы, недюжинный интеллект и огромный опыт, приступил к сбору максимально полной информации о русской группировке на Камчатке. Задача была не самой сложной, поскольку у русских был один транспортный узел, он же единственный относительно крупный населенный пункт – город и порт Петропавловск-Камчатский.

Второе управление Генштаба (в лице вовлеченных в заговор, но оставшихся майору Инукаи неизвестными, хотя он, конечно, был уверен, что его приятель, сосватавший его на это место, принадлежит к их числу) оказывало всю возможную помощь – так, в виде исключения, начальнику дивизионной разведки был предоставлен прямой доступ к информации, добываемой агентурными сетями центрального подчинения и переданы на связь некоторые ценные агенты. К сожалению, перевод на Шумшу опытных разведчиков из Квантунской армии был чреват опасностью разоблачения – если уговорить их нынешнее командование расстаться с ценными кадрами было возможно, хоть и с большими усилиями, то скрыть от недоброжелателей «квантунцев» перевод профессионалов высокого класса в заштатный гарнизон было невозможно; естественно, у вышеупомянутых недоброжелателей мгновенно бы возник вопрос, а что «квантунцы» готовят на Северных Курилах, если они целенаправленно переводят туда своих лучших людей? А если заговор предусматривал действия и в Маньчжурии, то тем более люди были нужны там. Потому Инукаи приходилось довольствоваться теми кадрами, которые могли попасть в его подчинение естественным путем и которые делились на две категории: ничего не знавшие и не умевшие молокососы, у которых даже не было протекции, необходимой для того, чтобы попасть на сулящее карьерные перспективы место службы, и никому не нужные ничтожества.