Московский апокалипсис

«Фуражиры» отважно выступили из города. Ахлестышев с Отчаяновым ехали во влачках, остальные шли следом. Зайдя в поле версты на три, остановились и из фуражиров превратились в пост. Движение по дороге было не очень оживлённое. Проехало в оба конца несколько крестьянских телег. В Москву они шли пустые, в каждой — по четыре-пять суровых мужиков с топорами за поясом. Оттуда те же ребята вывозили узлы, накрытые рогожей, и косились на «поляков» весьма неприязненно… Ещё ковыляли на запад измождённые люди — искать в деревнях провизию. Раз проехал на Звенигород большой обоз из муниционных повозок под сильным прикрытием. За ним проследовали две интендантские команды в сопровождении драгун. Партизанам все они были не по зубам, и их пропустили. Наконец на дороге показались три гружёные телеги, едущие в Москву. На передней сидел ражий мужик с ухарской физиономией. Поравнявшись с постом, он снял с головы гречневик и поклонился «полякам».

— Здравствуйте, любезные господа!

— А ну стой! — скомандовал ему Ахлестышев. — Чего везёшь, пшишто каналья, пся крев твою мать!

— Так что, господин ясновельможный пан, мы едем по приказу коменданта, — пояснил возница, соскакивая с телеги. — Везём на продажу овощи, рожь и овса маненько. Вчерась попервой приезжали, так тово… опасалися, не будет ли нам обиды… А как расплатилися с нами по-честному… грех обижаться, оченно даже отлично расплатилися, так эта… сызнова везём. Вона, три телеги с верьхом! А скажите, господин пан, не будет ли нам от французского начальства какого поощрения? Штоб, значитца, ещё больше доставляли.

Сила Еремеевич махнул двум другим мужикам.

— Ком! Ком!

Те соскочили с возов и опасливо приблизились.

— Так я желаю знать, — надоедливо зудел возница, — будет ли нам поощрение от коменданта за наше усердие?

— Будет, — ответил Ахлестышев. — И прямо сейчас.

После чего сильно ударил коммерсанта прикладом в зубы. Тот хватился спиной о землю и распластался, ошарашенный. К нему присоединили двух других бородачей. Партизаны встали в круг и начали месить всех троих сапогами, прикладами и ножнами тесаков. От особо тяжёлых оплеух Саши-Батыря мужики только охали… Егерь стоял рядом и приговаривал:

— Вот вам поощрение, сучьи выб…ядки! Ещё получи! Это от коменданта! А вот и от самого Бонапарта!

Наконец «отчаянные» притомились. Любители наживы лежали и тихо скулили. Ахлестышев отдышался и взялся за пистолет. Ражий мужик жалобно закричал:

— Не убивайте! Христом-богом молю! Всё заберите, только живого отпустите!

Каторжник подошёл к его лошади, сунул в ухо ствол и выстрелил. Гнедая дёрнулась всем крупным телом и повалилась наземь.

Батырь поднял мужиков за бороды и поставил их перед Силой Еремеевичем. Тот смотрел волком.

— Скоты! Решили на народной беде заработать?

Пинками он погнал бородачей вдоль обоза.

— Так. Тут у тебя что? Картошка? Неси мешок во влачки. А это? Поросёнок? Тоже туда.

Телеги были обысканы. Ценное сложили в дрожки, остальное рассыпали по дороге. Оставшихся лошадей тоже безжалостно застрелили. Мужики, ничего не понимая, таскали мешки и терпели затрещины. Вдруг на дороге появились всадники. Ражий ободрился и начал боком-боком подвигаться им навстречу. Унтер-офицер мигнул Батырю. Тот нанёс короткий удар сверху вниз и спихнул тело предателя в придорожную канаву.

Подъехали четыре огромных кирасира в забрызганных грязью латах. Внутри их каре прятался пятый всадник с кожаной сумкой на боку.

— Пропустить фельдъегеря императора! — грозно крикнул старший из кирасир, напирая грудью жеребца на Ахлестышева.

— А мне плевать на твоего курьера, и на тебя тоже! — дерзко крикнул Пётр, не сходя с места. — У меня приказ: пускать в Москву только по подорожной.

— Какой дурак отдал тебе такой приказ? — изумился всадник, кладя руку в белой краге на эфес палаша.

— Сам князь Понятовский, дивизионный генерал. И знаешь что, верзила: на твоём месте я бы согласился показать бумаги. Видно, вы давно не были в Москве и не знаете, что здесь творится…

— Да, мы впервые приехали сюда, — смягчился кирасир, убирая руку с оружия. — Конечно, мы слышали кое-что… Неужели вправду всё так плохо?

— Послушай доброго совета, — ответил Ахлестышев, воровато оглядываясь. — Сдавай курьера и тут же убирайся обратно. И не вздумай гулять по городу ночью! Жди нас скоро в Смоленске, если по пути не перережут казаки.

Четыре всадника съехались перед Петром, озадаченные услышанным. Фельдъегерь высунулся из-за их спин.

— Дружище! Так вы пропустите нас или нет?

— А где твои бумаги? Откуда я знаю, кто ты? Вдруг спекулянт, который везёт контрабанду? Вчера нам на этом месте попался такой… Тоже был задавакой и поминал императора!

Курьер смутился и полез за подорожной. Ахлестышев пальцем поманил к себе кирасир.

— Я вам рассказывал, что партизаны здесь повсюду? Да? Так вот, они есть даже среди нас!

С этими словами он приставил карабин к латам начальника конвоя и выстрелил.